Марина Маштакова — десятилетний ребенок, у которого есть друзья, любимое занятие, сильный характер, возможность танцевать на сцене Кремлевского дворца и синдром Дауна. Как она добилась того, что не удается многим детям без особенностей развития, корреспонденту РИА Новости рассказали родители и педагоги Марины.
«Я помню маленькую девочку, которая пришла к нам на занятия: она плакала и не хотела расставаться с мамой. А сейчас, глядя на Марину, которая выходит на сцену Дворца съездов, я понимаю, что это ребенок, который по праву может гордиться своими успехами», — рассказывает преподаватель «Даунсайд Ап» Татьяна Нечаева.
Маршрут к жизни
«Сейчас есть такое популярное выражение, как образовательный маршрут. У каждого человека он свой в силу индивидуальных отличий, но он у него в любом случае должен быть. Его неочевидность — это одна из самых пугающих вещей для родителей, у которых рождается ребенок с особенностями», — поясняет Татьяна.
Этот маршрут, по большому счету, готовит человека жить в социуме и позволяет ему реализоваться. «Решать за ребенка, на что он способен, исходя только из того, что у него есть синдром Дауна, неправильно. Нужно предоставлять возможность», — сказала преподаватель Алла Киртоки.
Родители Марины поняли, что дать ребенку эту возможность могут только они сами и начали действовать: отвели полуторогодовалую дочку в группу «Даунсайд Ап», потом решили, что ей нужно пойти в обычный детский сад. По мере того как Марина справлялась с поставленными задачами, их уверенность в ее силах и возможностях крепла.
«Однажды мы сходили на концерт «Домисольки», и нам очень понравилось. Тогда мы решили спросить, вдруг они не против принять нас к себе. Мы пришли, познакомились и нам предложили попробовать», — вспоминает мама Марины Эвелина Здоровенко.
Новенькая в группе
«Домисолька» — это детский музыкальный театр, в котором дети занимаются пением, хореографией, музыкой и учатся актерскому мастерству. Коллектив не раз приглашал на свои выступления воспитанников «Даунсайд Ап» и сам приезжал к ним с представлениями, но опыта инклюзивного образования у его педагогов не было.
«Как-то мне предложили взять Марину к себе в группу, и я согласилась. Я впервые работала с таким ребенком, но никогда не заостряла внимание на ее особенностях — это бы отразилось на атмосфере в коллективе. Она находится в системе, где ко всем относятся одинаково, и ей так психологически легче», — рассказывает хореограф Наталья Султанова.
Когда Марина пришла в «Домисольку», ей было около пяти лет, а ее одногруппникам — по четыре года. Никаких конфликтов из-за того, что в группе начала заниматься девочка с синдром Дауна не возникало.
«Я предупредила других родителей, но никакого особого разговора не было. Дети вообще отнеслись ко всему очень просто, без предрассудков. Появление Марины прошло свободно, потому что и я так этому отнеслась, и дети это так приняли», — вспоминает Наталья.
Через слезы к успеху
Когда началась серьезная работа, Марина и ее родители поняли, что поблажек и скидок из-за имеющихся особенностей им делать не будут.
«Всем детям нужно разное время, чтобы усвоить движения, — оно у каждого индивидуальное. Ко всем нужен разный подход, но при этом ко всем одинаковые требования. Марина в этом плане не представляет исключения: если все делают три подскока, то и она будет делать три подскока», — поясняет хореограф.
Регулярная посещаемость, упорство, постоянная работа над собой — вот что требовалось от ребенка. «Поначалу было очень сложно. Марина сходила пару раз и поняла, что это не развлечение, а нужно делать то, что говорят педагоги. И она стала говорить, что не пойдет. Мы так год проходили: где-то без энтузиазма, где-то «за шоколадку», и даже хотели бросить, но потом вдруг переросли этот кризис», — вспоминает мама.
Перед Мариной стояла не просто задача саморазвития — ей нужно было удержаться в профессиональном коллективе. «Я слышала рассказы хореографов, как Марина в своем упорстве стояла у станка и плакала, но делала вместе со всеми эти балетные па», — улыбается Татьяна Нечаева.
Двусторонние отношения
«У Марины есть талант, и мы только помогли ему раскрыться. У нее хорошая гибкость, ей не надо объяснять, что на сцене надо улыбаться — она чувствует это сама и улыбается, когда слышит музыку. Конечно, есть проблемы: и с техникой танца, и с вокалом. Но главное — найти педагогические приемы для ребенка, чтобы он смог полноценно участвовать в постановке. Все сложные моменты можно обыграть, и тогда зрители вообще не обращают внимания на особенности Марины», — объясняет хореограф.
Марина не может разговаривать как другие дети, не может так же быстро запоминать движения, но она уже стала полноценной частью коллектива. Как рассказывают работающие с ней педагоги, девочка не привыкла быть просто рядом с людьми — она хочет быть вместе с ними.
«У нее сложились хорошие отношения: в коллективе есть дети, которые сами ее выбрали и тепло к ней относятся именно за ее человеческие качества. Дети всегда отражают здоровую или нездоровую ситуацию, которая существует на взрослом уровне», — поясняет Алла Киртоки.
Анализируя историю Марины, преподаватели выделяют несколько основополагающих составных компонентов, без которых она бы не добилась таких результатов — это желание самого ребенка учиться и готовность окружающих идти ему навстречу.
«Человеку с любыми возможностями, с любыми способностями, надо дать возможность найти свое место. Интеграция и инклюзия — это процесс двусторонний: общество должно быть открыто для человека с особенностями и он должен быть готов адаптироваться. Кроме того, надо начинать заботиться об этом с раннего возраста, потому что потом будет значительно труднее», — подытожила Нечаева.
