Новый вокабуляр
В феврале в Центре им. Вс. Мейерхольда прошел фестиваль «Протеатр. Международные встречи». На этот раз в Москву приехали коллективы из Франции и Испании, а также совсем молодой коллектив из Екатеринбурга. Однако это не было просто показом нескольких спектаклей. Одна из главных задач фестиваля – формирование совершенно новой среды для нового театра, поэтому, кроме вечерних встреч в театральной коробке, было и обсуждение спектаклей, фестиваль работал с утра до вечера. На серии семинаров профессиональное сообщество вместе с широкой публикой пыталось ответить на вопросы, связанные с инклюзией. Основная цель этой статьи как раз в том, чтобы дать читателю некоторое представление феномена инклюзии в театре, дать толчок для собственного размышления.
Конечно, невозможно за один раз собраться и обсудить все проблемы, тем более когда их так много. Однако важность таких мероприятий как раз в том, чтобы перемешать людей из самых разных сфер жизни и областей знания, дать им высказаться и услышать друг друга. В первый день мы услышали в основном вопросы, на которые у каждого могут быть свои ответы: как и какие термины употреблять? инклюзивный театр – это искусство или терапия? какова роль режиссера? как избежать бессознательной дискриминации?
Три часа семинара прошли почти незаметно, а спектакль французской компании L'oiseau Mouche «C.O.R.P.U.S.» и обсуждение после стали явным подтверждением сказанного, подтверждением горизонтального характера современного театра.
Вообще, вопрос о производстве дискурса стоит сейчас крайне остро, так как всем то и дело приходилось оговариваться и пояснять. К сожалению, современность пока не дала нам адекватного языка для ее же собственного описания, поэтому задача, оговоренная в самом начале фестиваля, а именно создание нового вокабуляра – действительно первостепенна.
Елена Ковальская, арт-директор ЦИМа:
Сейчас нет единого вокабуляра. Наша задача – его обсудить и произвести.
«Инклюзивный театр возвращает к Античности»
Семинар следующего дня был посвящен, скорее, вопросам внутреннего характера. Однако, как было отмечено, сама формулировка этой «внутренности» крайне проблематична. Наоборот, закрытость не дает эффективных результатов, в то время как постоянный поиск чего-то нового может привести к неожиданным результатам. Ведь если посмотреть на инклюзивный театр с функциональной точки зрения, то они предлагают расширить «большую» культуру посредством нового языка, но при этом само сообщество пока опасается включать в себя, ассимилировать новые смыслы. Это приводит в внутреннему противоречию, что не дает двигаться дальше.
Наталья Попова, организатор фестиваля "Протеатр":
Не хотелось бы, чтобы профессиональное сообщество сужало особый театр. У них нет языка для описания, мы – за создание профессионального сообщества особого театра.
Елена Ковальская, арт-директор ЦИМа:
Никакого общего театра нет. Это слишком широкое поле, поэтому и никаких врат для входа нет. Мне кажется, что нужно говорить о развитии "семьи" особого театра. В эту "семью" входят партнеры, которые занимаются подобного рода театра, второй вид партнеров – партнеры, которые дают деньги (государственные, общественные организации и фонды). И третье – это посредники между особым театром и зрителем – это СМИ. Помимо газет и журналов, есть еще ассоциации театральных, музыкальных критиков. Нужно не сужаться, а не боятся этого расширения. Не нужно бояться энтропии.
«Термин "особый" появился в 2000-х, чтобы эмоционально зарядить явление, к которому он применялся. А инклюзия появилась в образовательной среде и только недавно стала проникать в другие сферы». Елена Попова
Это столкновение и помешало екатеринбуржскому коллективу выдать по-настоящему качественный продукт. Применение стандартных культурных кодов невозможно в инклюзивном театре. Когда актеры загоняются в слишком репрессивные рамки, зритель не в силах справится со столь сильным напряжением, в этом случае возникает вопрос об эксплуатации. У исполнителей-колясочников развивали то, что подходит под общую норму (голос, речь, жесты), однако совершенно забыли про их тело.
Обладая высоким уровнем эмпатии, тело зрителя каменеет, его страшно раздражают собственные культурные формы, общепринятая эстетика. Конечно, это может быть своего рода художественным приемом, однако в таком случае необходимо указать на определенный уровень отрефлексированности, в противном случае это никак не считается. При всем при этом важность данного спектакля в том, что у ребят-участников снялся первый уровень, социальный страх – это крайне важно для молодого коллектива. Главное, чтобы дальше они перешли ко внутренней работе, тщательной проработке, изучению себя, но не подгонке под обще-театральные шаблоны.
Ирина Сироткина, специалист по двигательной культуре, кандидат психологических наук:
Инклюзивный театр нас возвращает к Античности, к рождению театра, потому что в Античности театр – это ритуал. Он возвращает нас к формам преэкспрессивности. Почему в современном танце гораздо больше инклюзии, чем в театре? Там вообще не встает вопрос о включении, не встает вопрос об особом или не особом теле.
Изображение античного театра на греческой вазе
Основной задачей организаторы видят не столько сам факт выступления, сколько терапевтический характер общей работы. Выступление — лишь реперная точка между этапами
В последний день было сразу два показа: студии «Круг» с работой «Истории об очень симпатичных, или Пространство доверия» и испанской компании Fundación Psico Ballet Maite León, которые показали психо-балет «Срок годности». Оба спектакля были пластическими, однако решены в абсолютно разных парадигмах.
Первый спектакль оказался скорее презентацией занятия, переработанного под сцену. На площадке возникло некое социальное тело, где все сливались в единый поток. Зрителю невозможно было оторваться от происходящего, так как они сами подключались к процессу, таинству, которое происходило здесь и сейчас.
Второй – более традиционный по постановке, то есть был по-настоящему балет с заранее четко поставленной хореографией. Но важно, что эта хореография также нестандартная: видно, что исполнители с особенностями и без учились друг у друга, что полностью поменяло характер движения как одних, так и других. И эта особость в купе с потрясающей музыкой невольно воздействует на зрителя, он будто зеркале движения и сам начинает двигаться, как минимум внутри самого себя.
Новая выразительность
В основу спектакля легли краткие истории, темы, образы предложенные и рассказанные без слов теми людьми, для которых «ближнее пространство» — пространство вытянутой руки — единственно возможное для общения
Вообще, в инклюзивном театре самое важное – именно культурный обмен. Как ни странно, инклюзия может дать большой культуре гораздо больше, чем можно представить.
В частности, современный театральный процесс находится в кризисе экспрессивности, поэтому часто обращается к различным преэкспрессивным практикам, соответственно, один из способов ее найти – обратиться к носителям альтернативной культуры.
Спектакль
«Срок годности» / Programmed obsolescence
(Фрич Компани & Фонд Психо Балет Майте Леоне/Мадрид) — исследование эмоции одиночества и оторванности от социума
Нет смысла пытаться вогнать особенных людей в привычные эстетические рамки – куда интереснее привычные рамки разрушать. Работа с такими людьми – это поиск новой выразительности. Это выразительность заключается в своей правдивости, в нахождении в процессе и пространстве здесь и сейчас. Но важно отдавать себе отчет, что она не должна быть основана на инвалидности, в этом случае она становится спекуляцией и усугублением дискриминации. В подобного рода деятельности огромную роль играет постоянная саморефлексия, критическая оценка собственных же оснований, очень важно постоянно задаваться вопросом, не эксплуатация ли это.
Участники перформанса сливаются в едином социальном теле, которое несет огромную энергию и силу — оторвать взгляд невозможно!
Наталья Зайцева, медиатор ЦИМа:
Адекватность заключается как раз в том, что мы понимаем, что у нас есть этот патернализм, благодаря тому, что мы принадлежим к доминирующей группе людей, поэтому, да, это наша ответственность и наша задача кого-то включать, а кого-то выключать. Поэтому не надо делать вид, что все равны.
Дестигматизация может быть во всем, в том числе и в конкретном назывании заболевания.
Возможно, истинное познание и знакомство с другим возможно через называние.
Спектакль «Цирк Принтинпрам имени Даниила Хармса» (Театр и Жизнь & Благотворительный фонд Вера/Екатеринбург) — совсем молодой театр дебютировал на большой сцене
В таком случае снимается проблема, с одной стороны, сопереживания и героизации – с другой. Выразительность не должна исходить от инвалидности, она должна идти от личности. Театр предлагает определенный артефакт зрителю, который сам по себе целесообразен, как и любой другой феномен искусства. Зритель не должен ходить в театр из сочувствия или чувства гражданского долга.
Кристина Матвиенко, куратор образовательных программ Электротеатра "Станиславский":
Нет отдельных областей, есть единое поле. Поэтому критерии тоже должны быть едины. Но при всем при этом это некий идеал, а мы живем в реальности с какими-либо гетто. В театр не нужно ходить ради инклюзии. Это просто сам по себе театр. Не должно быть ангажированности.
Искусство или терапия? Неправильный вопрос
Основная задача первого выступления — снять социальный барьер
Для многих все еще остается актуальным вопрос: инклюзия – это театр или терапия? Однако сама формулировка вопроса подобным образом вызывает некоторые сомнения. В этом случае мыдолжны четко понимать, что есть искусство, а что терапия. Однако вряд ли кто-то сможет вразумительно сформулировать определения как одного, так и другого.
Даже в отношении терапии – понятия, которое мы используем абсолютно не задумываясь, – ведутся очень серьезные споры. Терапия прямо завязана на понятии нормы. Однако критерии нормативности все время меняются и никогда не были стабильными, поэтому и проведение каких-либо границ может быть крайне условным.
Варвара Коровина, театральный продюсер:
Особому театру необходимо быть включенным в профессиональное сообщество. С одной стороны, сама работа профессионалов с особыми людьми может дать гораздо больше, чем любое образование. Это способствует профессиональному росту тетра, его знакомству с чем-то новым. С другой – театр есть социальное образование, существующее, например, на деньги налогоплательщиков, поэтому он должен работать как и с мигрантами и локальным сообществом, так он должен предоставлять и какой-то продукт для людей с ограниченными возможностями.
Будучи помещенным в условно театрализованное пространство, любое действие имеет право именоваться театром. А качество продукта – это скорее продюсерская и режиссерская задачи.
