10 часов утра. Многодетная мама Валентина Никулина одна в большой квартире. Вокруг все чисто и аккуратно, как будто и не топтались здесь всего пару часов назад целых десять пар детских и взрослых ног. И только по количеству спальных мест можно подсчитать, сколько в этой квартире больших и маленьких обитателей. Вот, в одной комнате стоит двухъярусная кровать. Здесь живет старшая дочь Валентины, 20-летняя Настя – студентка педагогического университета – и ее 14-летняя сестра Анфиса. Анфиса учится в спортивном классе, она всерьез увлекается гандболом. Тренировки и учеба занимают все ее время, так что дома девочки не бывает с 6-30 утра и до позднего вечера…
В другой комнате еще две постели: для 10-летней Ольги – ученицы православной гимназии – и пятилетнего Николы. В кухне – широкое раскладное кресло, которое занимает их старший брат, студент технического колледжа Степан. Ему скоро будет 17, и в отличие от многих сверстников, он не устраивает на своей территории обычный для подростков беспорядок. Он воспитан по-другому, как самый надежный мамин помощник.
А вот и родительская спальня. Здесь, помимо супружеского ложа – три одинаковые детские кроватки с высокими спинками: для Ангелины, Лизы и Вики. Ангелина родилась 4 года назад с синдромом Дауна. Спустя два года Валентина с мужем Михаилом Михайловым взяли под опеку сначала одну, а потом и другую «солнечную» малышку, и теперь они воспитывают сразу троих особенных детей. Как у них это получается? Сейчас узнаем. Старшие дети с утра на учебе, четверо младших членов семьи – в детском саду, и у мамы Вали есть время, чтобы пообщаться с гостями-журналистами. Предлагаем вашему вниманию отрывки из ее рассказа.
Раз в три года в ноябре…
В школе я училась хорошо, но тяги к какой-либо профессии у меня не было. Тем не менее, поступила в институт связи. Помню, как начинался первый день учебы: все первокурсники толпились у информационного стенда и искали, кого в какую группу определили. Сразу после моей фамилии в списке стояло имя студента, с которым нам вместе предстояло делать лабораторные работы. «Кто здесь Михайлов?» – как всегда, громко и энергично спросила я. На мой зов откликнулся худенький тихий парнишка: «Я…» Вот с тех пор мы вместе. Поженились еще в институте, и по профессии я так и не поработала: в июне 1996-го получила диплом, а в ноябре того же года родилась Настенька.
Как ответственная молодая мама, я старалась узнать как можно больше о воспитании ребенка, читала все книжки на эту тему и заразилась идеями педагогов Никитиных. Все делала, как они рекомендовали: закаливала, развивала, учила Настю. У меня с ней все отлично получалось, и не могу передать, как мне это нравилось! Тогда мы с мужем подумали: ну, почему бы еще не родить? С тех пор раз в три года в ноябре в нашей семье появлялось пополнение. Вот только Анфиса, поскольку я ее не доносила, родилась в сентябре. А еще совсем уж особый случай – Ангелина…
Ангелина
Ангелина тоже должна была появиться на свет в ноябре, только (так уж вышло) не через три года, а через год после предыдущего ребенка – Николеньки. Видимо, мой организм был еще не готов к этому. У меня отрицательный резус-фактор, а кто в курсе, что такое резус-конфликт, тот знает, к каким это может привести осложнениям. Рожая своих деток, я надеялась на Божью помощь и верила, что все будет хорошо. Врачи обычно не одобряют такой подход, поэтому я старалась встать на учет в женской консультации уже на поздних сроках беременности, чтобы спокойно доносить ребенка. Но Ангелину доносить до положенного срока не удалось: доктора из Центра планирования семьи сказали, что необходимо срочно делать кесарево сечение и полностью переливать кровь малышу, иначе он не выживет. Операцию мне делали под местным наркозом, и я была в сознании, когда малышку вытащили из меня. Спрашиваю: «Кто у меня родился?» А в ответ – молчание, и только по углам слышу испуганный шепот медсестер: «Даун, даун, даун…»
Не стану обманывать: никто не уговаривал меня отказаться от дочери. Но чувствовалось, что врачи расценивают рождение такого ребенка как что-то очень страшное и неприятное. Мы с мужем сразу решили, что на государство девочку не оставим. И все равно меня, как, наверное, всех матерей в такой ситуации, накрыло волной горя и отчаяния. И тут очень поддержали родные. Дети сказали: «Мам, ну, представь себе, если б ребенок родился какой-нибудь совсем больной. Да у нас просто подарочный вариант!»
И началась борьба за жизнь. Доктора предупреждали: «Не жилец она, никак не может самостоятельно задышать…» На аппарате искусственной вентиляции легких Ангелину продержали три недели. Но потом все стало потихоньку налаживаться. Пока она оставалась в больнице, у меня было время, чтобы справиться со своими переживаниями. Окончательную точку в них я поставила, когда подруга мне сказала: «Хватит сопли на кулак наматывать! Помни, что ты тигрица, которая должна защищать своих детенышей!»
К ноябрю Ангелину привезли домой. Муж предложил: «Не станем горевать о том, о чем горевать бесполезно: что она не получит образование, не выйдет замуж… Давай лучше решим, чего мы реально от нее хотим, и будем к этому стремиться!» Я тогда сказала, что хочу, чтобы дочь научилась ходить и пользоваться горшком, потому что это снимает многие проблемы в самообслуживании. Когда Ангелина научилась и первому, и второму, муж сказал: «Все, цели достигнуты, теперь можно просто ее любить!»
Главное – захотеть по-настоящему
Наверное, правильно говорят, что многодетность – это диагноз. Если через определенное время в доме не появляется новый младенец – нам уже ощутимо чего-то не хватает. И эта мечта о ребенке способна пересилить все. Через два года после рождения Ангелины мы с мужем начали задумываться о том, чтобы взять ребенка из детдома. Старшие дети нас поддержали, но сначала это все равно казалось невозможным, ведь мы жили в тесной двухкомнатной квартире, сплошь заставленной двухъярусными кроватями. В такие условия нам никто не позволил бы привезти приемного ребенка. И вдруг мы узнаем, что в органах опеки не возражают против приемных семей, которые снимают жилье. Все моментально закрутилось: нашлись желающие снять нашу «двушку» в Москве, а за те же деньги удалось арендовать прекрасную трехкомнатную квартиру в Люберцах. Этот вопрос был решен. Сделали следующий шаг: пошли с мужем в школу приемных родителей. Параллельно оформляли необходимые документы. Это оказалось не очень сложно, поскольку многие справки сейчас можно получить в электронном виде – быстро и без хлопот. Потом подали пакет документов в органы опеки. Мы сразу знали: детей будем брать, и не одного. Причем после того, как столькому научились с Ангелиной, мы не собирались гнаться за усыновлением здорового ребенка. Понимали: на него и без нас найдутся желающие, а вот «солнечным» деткам наша помощь необходима.
Лиза
Лизонька у нас из Крыма. Так получилось: открыла я базу данных – увидела – влюбилась – полетели с мужем к ней – забрали… Все складывалось, как по маслу: при нашем семейном бюджете сложно было бы оплатить билеты на самолет – нашелся благотворительный фонд «Измени одну жизнь», который помог нам в этом. В Крыму нас встретили волонтеры из фонда «Ванечка», у которых мы бесплатно прожили 10 дней, пока оформляли документы. Я уверена: все это происходило благодаря помощи свыше. Ведь с этой девочкой приключилась целая история. Когда Крым находился в составе Украины, вся система сиротских учреждений там была нацелена на иностранное усыновление. Лизу собиралась забрать американская семья, все было уже решено, но до завершения необходимых процедур не хватило буквально двух дней: Крым стал российским, и малышка осталась дожидаться нас. А на следующий день после того, как мы привезли ее в Москву, Крым обесточили. Случись такое чуть раньше – мы не смогли бы ни документы оформить, ни Лизоньку увезти… Это ли не судьба?
Лиза красивая девочка и на фотографиях выходит очень удачно. Но первый раз увидеть ее живьем, взять на руки было настоящим шоком: в два года она весила всего шесть килограммов, сидела в манеже, безучастная ко всему, ходить не умела… Отдали мне ее буквально голенькую. Я надела на нее вещи, привезенные из дома, и завернула в одеяльце, как новорожденного младенца. Так, на руках, и внесла впервые в наш дом. Был уже поздний вечер, но дети не спали: ждали меня, как обычно ждут, когда я возвращаюсь из роддома. Я волновалась, как они примут Лизу. Но они только взглянули на нее и сказали: «Мама, да мы ее уже любим!»
Это правда: Лизу нельзя не любить, такое вот у нее есть «ангельское» качество. Благодаря этому с людьми из нашего нового круга общения стали происходить настоящие чудеса. Дело в том, что многие женщины, родившие ребенка с синдромом Дауна, не решаются на вторую беременность. Некоторые из них познакомились с нами и увидели Лизу, которая сейчас и ходит, и пытается говорить, и вообще быстро наверстывает упущенное с помощью педагогов из благотворительного фонда «Даунсайд Ап». И в итоге уже три московских семьи, у которых первенцы родились с синдромом Дауна, изменили свою жизнь, взяв на воспитание «солнечных» сирот. Я считаю, что это ее, Лизочкина, заслуга: вслед за собой еще троих вытащила из сиротской системы.
Жаль, что такие рычаги, как любовь и милосердие, не действуют, когда необходимо чего-то добиться от чиновников. Несколько месяцев Лиза жила у нас на птичьих правах, поскольку в крымском детском доме ей почему-то не оформили российское гражданство. Оказалось, без этой формальной бумажки вообще ничего нельзя сделать: ни в поликлинику на учет встать, ни детское пособие оформить. Сейчас документы частично оформлены, но гражданства у девочки нет до сих пор. Фактически, она тут никто. Спасибо фонду «Соучастие в судьбе»: его представители помогли нам разобраться с Пенсионным фондом, который отказывал Лизе в назначении социальной пенсии. Обидно, конечно, что на это было потрачено столько времени…
Вика
Вику взяли из московского детского дома через год после Лизы. С самого начала Вика была самостоятельная, общительная. А началось все с того, что мы узнали о проведении так называемых «Дней аиста» – то есть дней открытых дверей в московских детских домах. Любой человек может прийти, посмотреть на детей и поиграть с ними, пообщаться с сотрудниками, записаться в волонтеры или договориться о шефстве над каким-то конкретным ребенком. Поехали и мы с мужем, причем вовсе не рассчитывая в этот день найти нового члена нашей семьи. И вот в зал заводят нарядных, красиво причесанных детей. Примерно половина – с синдромом Дауна, и среди них – Вика: пухленькая такая, очень деловая. Посмотрела на всех и поздоровалась: «Датуйти!» Муж тут же сказал: «Вот наш ребенок!» И все, вопрос решился.
С сентября мы стали водить Вику в садик – спасибо, что путевку дали сразу, без волокиты. Правда, получилось так, что четверых наших дошкольников определили в три разных детских сада. По закону тут никаких нарушений нет, так как все они – в одном административном округе. Только округ-то большой – попробуй-ка развези и проводи всех вовремя... Старший сын помогает: я довожу их с Викой до сада и еду дальше с другими детьми, а он отводит сестренку в группу, помогает ей переодеться и после едет на свою учебу. И вот стали у Степана спрашивать, сколько ему лет, мол, не имеет он права до совершеннолетия сопровождать ребенка в сад… Ну, вроде бы, объяснили мы ситуацию, нас поняли. А еще через несколько дней меня вызвала к себе заведующая. Мол, так и так, ей здесь тягостно, ей здесь плохо… В общем, все сводится к тому, что хорошо бы приводить ее в сад часа на два, не больше. «Может, – спрашиваю, – она обижает других детей? Или ее обижают?» «Нет, говорят, но вы поймите: особый ребенок… И вообще – она не тянет образовательную программу!» Последняя фраза меня и вовсе озадачила: какая программа, ведь дело-то было только восьмого сентября, ребенок и недели в сад не походил! Непонятный получился разговор. Но делать нечего: прихожу за Викой пораньше, как сказали. А воспитательница удивляется: «Почему?» Оказалось, никаких особых сложностей с нашей девочкой у нее не было. Если у кого они и были, так это у администрации. Ведь за особого ребенка в группе воспитателю надо доплачивать, дополнительные дни отпуска предоставлять. Куда проще дать понять маме такого ребенка, что в саду они лишние… А ведь это – в отношении девочки, которая теперь живет в семье и за нее есть кому заступиться. Что же тогда говорить про тех ребятишек с особенностями развития, которые в детском доме живут?
Мечты
Мечты разные: чтобы все мои ребятишки были счастливы, чтобы Ангелинка научилась говорить, чтобы Лизонька подросла, а Вика стала еще самостоятельнее. А еще – чтобы в доме снова появился малыш, ведь разрешение нам дали на усыновление троих детей. В связи с этим, конечно, мечтаю о собственном доме, где всем нашлось бы место и дело. Однако пока с квартирным вопросом туговато: на очереди на жилье мы сейчас 6677-е…
Зато у нас есть главное: мир и любовь в семье. Хотите знать, от чего это зависит? Когда семья большая, очень важна слаженность. У нас четко расписан план на каждый день, и трудности начинаются лишь в том случае, если кто-то выпадает из общей схемы.
Еще одно: у женщины, независимо от того, сколько у нее детей, обязательно должно оставаться время для себя и для мужа. Наш папа много работает, имеет дело с компьютерами и с людьми. Все понимают: вечером, когда он пришел с работы, нужно создать ему условия для отдыха. А раннее утро – это мое время. Я встаю в половине пятого утра и иду в бассейн. А как же? Я ведь молодая мама, я должна держать себя в форме!
Помните, как говорила героиня из фильма «Москва слезам не верит»? «Трудно с тремя, а когда трех научишься организовывать, дальше число уже не имеет значения». Так же – и с детьми: когда ты правильно организовал жизнь многодетной семьи, то, практически, уже не имеет значения, сколько у тебя детей: трое, шестеро или больше. Если кто-то не верит – милости прошу в гости. Все расскажу и покажу!
.jpg)
-1.jpg)
