Начало читайте в следующей статье.
- Жирдяев по твоему – положительный? Он же вот, здесь, рядом.
- А кто его любит? Мишаня боится, на работе тоже боятся – он же начальник, жены нет…
- Ты – как мой отец! Он тоже сказал, что Жирдяев – слабый, и как только изменится, то и с сыном отношения наладит.
- Ну, вот. Значит, все правильно. Пусть пройдет время.
- Думаешь, Жирдяев и правда подобреет? По взмаху волшебной палочки?
- Чудеса случаются. Вдруг Жирдяев кого-то полюбит! Или … его.
- Быть такого не может.
- А вот и может. Элеонору мой дед Игнатий Павлович полюбил с первого взгляда. Знаешь за что? За родинку над верхней губой. Бабуля и в молодости была такой же непреклонной, даже жесткой, а он не замечал. Он ее всю жизнь любил, пока не умер. Элечкой называл.… А ты говоришь!
Глаза Маруси увлажнились.
- Между прочим, когда дед умер, эта родинка у Элеоноры исчезла.
- Как? Сама?
- Представь себе. Была, а теперь нет.
- Так ты все же настаиваешь – идем на пустырь?
- И как можно шустрее…
Сергей накинул на трясущегося мелкой дрожью Мишаню легкую куртку, и осторожно вывел из квартиры. Детей обдало ночной майской свежестью. Маруся в просторной хлопчатобумажной пижаме скрестила руки на груди, чтобы немного согреться, и оглянулась. Дом спал, даже не подозревая, что совсем рядом с их маленьким соседом – большая беда. Лишь в редких квартирах светились кухонные абажуры или смешные ночники в детских спальнях. Черные силуэты «неспящих» безмолвно перемещались, как тени в японском театре. У Маруси неприятно засосало под ложечкой, и в голову полезли всякие мысли:
- А если бы они про Мишаню узнали? Помогли бы? Вряд ли.… Не всякий решится вмешаться, а ребенку что остается делать? На кого положиться? Только бежать…
- Ребята, мы куда? – пришел в себя Мишаня.
- Будем играть – сказала убедительно Маруся. - На пустыре.
- Ночью?
- Так интереснее.
Дети быстро добрались до гаражного кооператива. Под ногами громко захрустела мелкая галька.
- Я вас ждал!
Из темноты вышел, чуть косолапя, Сандалик – спокойный и уверенный, как будто каждую ночь дети бегают по этой дороге.
- Вы Мишаню привели?
На детали и разговоры времени не оставалось.
- Ты все правильно понял, Сандалик. Давай с нами. Только не отставай!
Когда гравий закончился, показался забор – неприступный, как амбразура. Вокруг него, сквозь булыжники и песок успели разрастись лопухи - слоновьи уши, и вездесущий подорожник. Редкие островки молодой травки-муравки покрылись капельками росы. В свете мощных прожекторов, освещающих закрытую территорию, они засверкали как драгоценные изумруды в ювелирном отделе.
- Все. Пришли. Теперь главное на часового не напороться! – предупредил встревоженный Сергей.
- Это еще повезло, что камеры слежения не поставили…
Мишаня, предчувствуя скорое, и нежеланное расставание, порывисто прижался к Сергею:
- Я с вами останусь…
- Тебе пора!
- А куда? – спросил шепотом мальчик.
Его сонные глаза наполнились страхом.
- На Ту Сторону.
- А потом?
- Иди, и ничего не бойся.
- Но зачем? – приготовился зареветь Мишаня.
- Чтобы спастись – выговорила с комом в горле девочка.
Маруся всхлипнула, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зареветь в голос.
- И спасти нашу Планету, Мишаня! – добавил Сергей. - Ты понимаешь, как это важно?
Мишаня беззвучно кивнул, и вскинул на друзей черные глаза-маслины:
- А потом? Я к вам вернусь? Мы увидимся?
- Дороги часто пересекаются. Не дрейфь, ты же мужчина! А точнее - джигит!
Мишаня внутренне собрался, как будто в него влилась живительная сила. Он повзрослел на глазах. Перед друзьями теперь стоял не побитый отцом пацаненок, а человек, обремененный важным делом, от которого зависит не только его личная Судьба, но и тех, с кем он дружил.
В траве наперебой застрекотали сверчки. Они стали невольными свидетелями грустной истории. Их разноголосье смолкло, когда послышались шаги.
- Часовой! – крикнул Сергей. - Ложись!
Дети распластались морскими звездами на сырой земле.
- Что будем делать? Опоздали!
- Вот и нет – зашептал Сандалик. - Я буду стихи читать, и отвлекать солдата, а вы ищите дырку в заборе. Там одна доска плохо прибита.
- Поняла, зачем он стихи сочинял? – толкнул Марусю локтем Сергей. - Девочка кивнула:
- Конечно. Он все давно продумал!
- Думаешь – это правильно?
- Это шанс.
Над детьми угрожающе нависла тень охранника с оружием за спиной.
- Стой! Кто идет! – крикнул он зычно.
Сандалик неожиданно поднялся и вышел навстречу:
- Это я!
Маруся схватила мальчика за край куртки:
- Ты куда? Убьют же!
- Я потерялся! – заканючил плаксиво Сандалик, растирая глаза.
- Стой! Стреляю!
Мужчина щелкнул затвором.
- Дядя! Я один! Здесь страшно!
Тон часового смягчился, когда он увидел перед собой Сандалика – неуклюжего, в коротких штанах и с раскосыми глазами инопланетянина.
- Пацан? Это охраняемый объект! Нечего здесь стоять. Марш домой!
- Я потерялся…
- Вот черт…
Внешность Сандалика обескуражила солдата. Он понял, что ребенок особенный, как говорится – не в себе, и что теперь делать? С поста уйти никак нельзя, и в штаб сообщить.… Не стрелять же, как при тревоге.
Он сделал еще одну попытку убедить ребенка уйти с территории запретной зоны:
- Ты иди туда! К домам!
Он махнул рукой в сторону девятиэтажек.
- Я с вами буду! Мне страшно! – уперся Сандалик.
- Ну и ночка выдалась! – чертыхнулся часовой. - Ну, сиди, только молчи.
- Я вам стихи почитаю! Можно?
Мужчина неуверенно кивнул:
- Валяй. Только тихо.
- Ага! Я сейчас!
Сандалик открыл тетрадку, и плаксиво сказал:
- Дя-а-а-а-денька, а можно ближе к свету подойти? Под прожектор? Ничего не видно…
- Можно. Так даже лучше. Не сбежишь…
Сандалик повел за собой ни о чем не подозревающего часового, давая возможность друзьям найти лаз на пустырь. Сергей подхватил обмякшего, сонного ребенка под мышки:
- Давай, просыпайся… нам пора. Маруся, ищи доску…
В это время Сандалик забубнил:
***
- На посту стоит солдат,
У него есть автомат!
Часовой усмехнулся: - Надо же! Правда – стихи.
***
За забором – сто дорожек,
Ждут они ребячьих ножек!
- Ха, что за бред он несет? – подумал Часовой.
***
Скоро туча прилетит,
Мать на сына накричит.
У него одно спасенье,
Бег в другое Измеренье!
***
Где-то есть моя дорожка,
Помогите мне немножко.
За забор я перейду,
И тропинку отыщу.
Охранник заволновался:
- Эй, ты, пацан! Что ты там такое придумал?
Сандалик невозмутимо продолжил:
***
- Если дети соберутся,
Они за руки возьмутся.
Их Любовь в кольцо сомкнется,
Миру Мир принять придется…
- Нашла, нашла! – обрадовалась Маруся, нащупав болтающуюся на одном гвозде шершавую доску.
За ней виднелся знакомый пустырь, седой от пушистых головок отцветающих одуванчиков.
- Мишань, ты готов?
Мальчик испуганно захлопал мокрыми ресницами:
- Я один пойду?
- Один. Извини нас, что проводить не сможем – обнял его крепко Сергей. - Ты не бойся, Своя Дорога безопасная.
- А как же я ее отыщу? В темноте-то?
- Ты уж постарайся!
- А отец меня не поймает?
Мальчик вздрогнул всем телом.
- Уж поверь нам – руки коротки. Да кто его сюда пустит?
- Ну.… Да.… А вы … останетесь?
Он уронил слезу, потом другую, третью...
- Мишань, мы увидимся, обязательно.
- Только давайте скорей - попросил жалобно мальчик.
- Как получится. Не забывай про нас.… Иди…
В голове ребенка перемешались вопросы:
- Как же я один? А что там – в темноте? А если остаться?
Ответов не последовало.
- Мишань! Счастливого Пути!
- Ребята, вы Сандалику от меня привет передайте. Жалко, что не попрощались…
- Конечно! О чем речь! У него же твоя тетрадка осталась.
- Как закончится, вы ему новую купите, ладно? Только красивую, он простые не любит.
- Купим, и не одну.
- А у меня … от вас … ничего.
Маруся и Сергей виновато переглянулись. Как они не догадались! Мишаня – ребятенок, и конечно ему не помешала бы в дальнем Пути частичка прошлого, может быть любимая игрушка, но впопыхах об этом как-то не подумали. Да и об этом ли надо было вспоминать?
Маруся оглядела свой нехитрый спальный наряд. Резким движением она сорвала нагрудный карман, на котором была аппликация черного котенка, с пышными усами и хитрым взглядом.
- Вот, держи!
Она протянула клочок вялой тряпицы Мишане.
- Не бойся, что кот – черный. Я в такие приметы не верю. Это к удаче!
Мишаня впервые за последнее время засветился улыбкой, как новогодний фонарик.
- Ух, ты, какой он – игручий! Но ты пижаму испортила.… Попадет же.
- Нашел о чем думать! Моя пижама – что хочу, то и делаю.
- А как его зовут?
- Сам придумай.
- Можно он будет – Уголек?
- Отличное имя для кота.
Повисла неловкая пауза. Мишаня последний раз ощупал друзей тоскливым, но благодарным взглядом, стараясь запомнить каждую мелочь – Марусину пижаму, теперь уже без кармашка, Сергея в домашних тапочках (так торопился, что забыл поменять на кроссовки), и когда понял, что только тянет время, шагнул за забор. Его силуэт быстро растворился в темноте сереющей перед восходом ночи.
Оказавшись на пустыре, среди зонтиков дикого укропа, лебеды да горькой полыни Мишаня расстроился:
- Ну, и где мне найти Свою Дорожку?
Он глубоко вздохнул, закрыл глаза и мощно выпустил воздух, как сдувшийся мячик. Это помогло. Решение пришло неожиданно простое. Мишаня решил просто идти туда, куда захочется, в любом направлении, даже если совсем нет ни тропинок, ни мостов, ни переправ.
- Это же так интересно – самому проложить Путь! Тогда уж точно он будем мой…
С этого момента не осталось ни вопросов, ни страха. В голове мальчика сама собой сложилась песенка:
- Бежит, бежит Дорожка
В неведомую Даль…
Дальше не сочинялось, но Мишаня не расстроился. Он сорвал на ходу пушистую головку одуванчика и надув щеки, дунул. Закружились в воздухе легкие семена-парашютики. Мальчик рассмеялся, потому что на душе стало весело. Он даже не заметил, как из кармана выпал клочок ткани с нарисованным котенком.
***
- Хорошо, что успели! – зашептала Маруся. - Теперь Мишаня найдет свою Дорогу и будет счастлив. Ты согласен?
- Марусь, не обижайся – замялся Сергей. - Я за него очень, очень рад, но … как же быть другим детям, у которых нет такого Пустыря? Или есть, но … недоступен?
- Не знаю.… А, по-моему, так нельзя насильно, по чьему-то велению отобрать у человека возможность найти свой Путь. Такой Пустырь есть везде, где бы ты ни находился. Понимаешь?
- Ты хочешь сказать, что мы сами создаем Пустыри, и прокладываем Путь?
- Да. Ну, скажи на милость, кто остановит на Пути, если ты в себе уверен и сворачивать не собираешься? Часовой? Учителя? Родители? Может – общество с его нормами? Когда есть цель, то все препятствия одолеешь. А вот когда сдаешься, тут же часовой с ружьем возникает. Это же такая отмазка, причина нашего страха и бездействия.
- Согласись, иногда очень хочется похалявить…
- Немножко никто и не запрещает. Я так думаю!
- Ты ничего не слышишь? – перебил ее мальчик. Вроде – кто-то зовет…
Маруся прислушалась, и втянула голову в плечи:
- Ой, мамочки-и-и-и-и…. Сейчас начнется!
Совсем близко к забору отчетливо раздались встревоженные голоса взрослых:
- Дети-и-и-и-и-и-и-и! Сергей! Маруся-я-я-а-а-а-а-а!
- Стой! Стреляю без предупреждения!
На их пути возник часовой.
- Ой, мы детей ищем! Вы не встречали тут …
- Только вот этот… Ваш?
Он кивнул на смущенного Сандалика, отжимающего намокшие от росы штанины.
- Здрасьте…
- Ой, это не наш! Мальчик, ты кто?
- Сандалик.
- Ясно! – кивнула женщина, беря мальчика за руку. - Про этого мы слышали, значит – наши где-то рядом.
Маруся и Сергей переглянулись:
- Это что – нас ищут?
- Вроде мои… родители.
- Ага! И Элеонора… Они Сандалика застукали. Лучше выйти, пока нас около забора не обнаружили. Пусть Мишаня подальше уйдет, выиграем время.
Сергей и Маруся смело вышли под свет ярких прожекторов:
- Мы здесь!
- Да что же это такое? – всплеснула бабушка руками, причитая и вытирая слезы. - Маруся, ты смерти моей хочешь? Я уезжаю домой, сил моих нет. Ушла из дома, и что я вижу… с мальчиком! И в пижаме?
Родители Сергея промолчали. С ними рядом стоял Сандалик.
- Сын, потом все расскажешь – сказал строго отец. - Ты этого товарища знаешь?
Он кивнул на Сандалика.
- Еще бы! Это Сандалик.
- Мы так и поняли. Тогда Маруся с бабушкой домой, а Сандалик с нами.
Мальчик Даун прижался к матери Сергея:
- Мама!
Женщина погладила его по хохолку на макушке:
- Сынок…
Эту ночь в семье Сергея не сомкнули глаз. Когда первое волнение улеглось, и Сандалик уснул на диване, родители зашли в комнату сына.
- Что скажешь?
- Мам, пап, вы все равно не поверите…
- Мы не такие уж … глупые – заверила сына мать.
- Я не об этом – поморщился он. - Мы Мишаню спасали. От отца.
- На пустыре?
- Именно. Я же вам рассказывал про Игру, помните?
- Да, что-то припоминаю – подсел поближе отец.
- Он стал недоступен для детей, потому что кто-то поставил охрану и огородил территорию. Сегодня ночью Жирдяев избил Мишаню, тот ударился головой, хорошо, что Маруся услышала. Она мне и позвонила. Мы решили...
- Постой, сынок.… Надо же мальчика немедленно госпитализировать! – разволновалась женщина. - Тебе ли это не знать!
- А отца – под суд – заметил жестко отец.
- Мама, пап, вы не поняли! Мишаня должен идти своей дорогой. Там он в безопасности. Мы его на этой Дороге … спасли.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь – вздохнула грустно мама. - Наверно, у вас, у ребят, какая –то игра на этом пустыре, но игра-игрой, а в жизни на каждого Жирдяева найдется другой Жирдяев. Везде вам не успеть.
- Но мы же не знаем, какая у Мишани дорога – возразил Сергей. - Может быть без Жирдяевых?
- Если бы это было возможно – задумчиво произнесла мама.
- Ох, и почему взрослые такие скептики… - загрустил мальчик.
- Ладно, для начала надо организовать поиск ребенка, тем более, что он серьезно ранен – взял инициативу в свои руки отец, а потом, дорогие мои, что будем делать с Сандаликом? Звоним в опеку или … есть варианты?
- Есть – ответил глухим голосом Сергей. - Оставьте его с нами.… В семье.
Отец и мать переглянулись:
- Ты точно уверен? Я не знаю – это невероятная ответственность…
- Меня же оставили.… Когда-то.
Сережа отвернулся, чтобы мать не заметила слез.
- Я помню, когда…
Мальчик провел рукой по шрамам на лице.
- Сынок, не надо! – попыталась женщина остановить его поток воспоминаний. Она знала, какую невыносимую боль они причиняют ребенку.
- Нет. Я должен сказать. Мы никогда не говорили на эту тему. Вы с отцом щадили мои чувства, боялись причинить психологическую травму, а я трусил признаться в страхах, что останусь там… один, без семьи, или попаду в Детский дом.
Моя жизнь изменилась, когда мама вернулась с вокзала одна, с заплаканным лицом и без отца. Она как-то по-сиротски присела на край кресла, и, не поднимая глаз на нас с Аленкой, сказала:
- Ребята, теперь мы будем учиться жить без папы. Он к нам не вернулся.
Я заметил, что мама почему-то чувствовала себя перед нами виноватой, как будто это она оставила нас без содержания, без любви, ушла в другую семью к чужим детям.
Сестренка была мала, и ничего толком не поняла. Она привыкла, что отец часто отсутствовал дома из-за командировок, а вот у меня внутри все заныло, как будто боксер ударил в грудь изо всех сил. Это был настоящий нокаут. Представляю, что происходило в маминой душе.
Я долго пытался понять отца - как он мог нас променять. Не мог же он не знать, что Аленка маленькая, часто болеет, маминой зарплаты хватит только на продукты, а я … так его любил…
Мама проревела всю ночь, а утром мы приняли решение – не раскисать.
Я брался, за что мог. Расклеивал частные объявления на столбах и в подъездах, разносил рекламные буклеты, мыл машины. Денег эти занятия приносили немного, но хватало хотя бы на проезд до школы и обратно. Мама стояла за прилавком, а вечером мыла окна и чистила снег у зажиточных хозяев.
Постепенно мы привыкли к такому ритму жизни. Впрочем, так жили многие семьи, и мы мало чем от них отличались. Так бы продолжалось и дальше, пока не пришла настоящая беда.
В воскресный день мы были дома. Мама с Аленкой читали книжку, а я – сам не знаю почему, вышел во двор. Это меня и спасло, а их… нет.
У Сергея застрял комок в горле, но он мужественно продолжил:
- Раздались выстрелы из-за угла соседнего здания. Я заметил вооруженных людей, они начали стрелять. Обстрел был с двух сторон, а потом взрыв… Меня отбросило ударной волной, и кожа начала плавиться, как сыр в микроволновке. От такой мощи снесло крышу нашего дома, рухнули перекрытия. Мама и Аленка остались под обломками… как в могиле. Я услышал крик сестренки, но не смог подняться.
- Да.… У тебя были переломы ног, травма головы и легкая контузия.
- Я так с ними и не попрощался…
Сергей сжал губы. На скулах напряглись желваки.
- Мне повезло. Солдаты шли мимо, и служебная собака привела их ко мне.
- Я тоже все помню – сказала мама, поглаживая Сергея по спине. - В мое дежурство привезли ребенка, попавшего под обстрел. Его тело было в крови, лицо обожжено, переломы, контузия и … шок. Ты все время рвался спасать маму и сестренку, кричал, что они под завалом. Мы уже знали, что ты – единственный, кто уцелел из семьи.
Это был мой последний рабочий день. На руках – распределение в другой регион, далеко от войны, и на вполне мирную должность. Мы остались… из-за тебя.
Женщина задумалась. Она на всю жизнь запомнила день, когда ее муж, военный хирург, без объяснений распаковал чемоданы, и сдал билеты. Сережины ожоги заживали несколько месяцев, и надо было подождать, чтобы оформить новые проездные документы – два взрослых, и один детский.
- Так началась новая страница нашей семьи, с тобой, Сереженька.
- Мама, я просто везунчик! Вы мне стали родными, а теперь появился … Сандалик. У него никого нет, и не сомневайся – я буду помогать, и за Сандаликом прослежу. Не надо мне никакого моря, пусть лучше будет … брат.
- Ох, сынок.… А мы справимся?
- Я понял. Ты хочешь сказать – я нормальный, а Сандалик Даун? С ним проблем много! Он же не социален!
Мама устало положила руку на голову сыну:
- Зачем ты так? Я этих детей лучше других знаю. Тебе это известно. Помнишь, как попал под обстрел детский дом с ребятишками? Их эвакуировать не успели, а они… под пули, чтобы остановить.… И с улыбкой, а потом все заревели.… Да и с тобой было о чем поволноваться. Ожоги лица и тела третьей степени, а оборудования и медикаментов нет, самолет прилететь не может.… Ох, даже вспоминать не хочется…
У Сергея напряглись шрамы:
- Мам, ты не бойся! Я буду с ним рядом! И вообще – он один в гаражах выжил, стихи пишет, значит – Сандалик обычный парень, только очень добрый и … улыбчивый.
- Это замечательно! А что – он и, правда, поэт?
- Ага! Он же часовому штук десять прочитал, пока мы с Марусей … Мишаню провожали.
- Зря вы поспешили с этим пустырем. Мы могли бы повлиять на Жирдяева, и мальчик жил бы в нормальных условиях.… Почему вы так верите в какую-то Дорогу на Пустыре?
- Потому что… вы в нее не верите – буркнул Сергей. - Вам же только факты подавай, но что делать, если их нельзя предоставить? Нельзя пощупать, увидеть, это просто есть, и все.
- Сказки какие-то! – поджала губы мама. - Тут жизнь реальная, и судьба реальная… Вам бы все играться!
- Да я бы этого так называемого отца собственными руками! – взвился отец, напрягая бицепсы.
- Это сейчас вы так говорите! А раньше все знали, что Мишаня страдает, что его отец колотит, как зверь, и никто никаких мер не принял. Хорошо, Маруся успела. На Дороге Мишаня не заблудится, не переживайте. Там он в безопасности.
- Ладно, ладно, не кипятись – успокоила сына мать. - Отец, а ты то, что думаешь?
Мужчина обнял жену и сына:
- Знаешь, мне сказать нечего. Я пока не верю в волшебные свойства Пустыря за нашим домом, но в словах сына есть правда. Взрослые люди отвернулись от ребенка, остались равнодушными, а наши дети совершили поступок. Я просто горд – за своего сына, хотя нет – за двоих сыновей! Они у меня – настоящие герои!
Сандалик растрогался, обнял мужчину за шею и поцеловал в небритую щеку.
- Послушайте!
- У меня теперь семья,
Папа, мама, Серж и я.
Туча пусть уходит прочь,
Той Дорогой, что и ночь.
От усердия он высунул кончик широкого языка и облизал верхнюю губу.
- Я же говорил – талант! – подтвердил Сергей свои доводы. - Он еще нашу семью на весь мир прославит!
- Не забудь сообщить в органы о Мишане – напомнила деликатно женщина. - Надо мальчика искать, он же один, ночью, на пустыре, и с разбитой головой! Ужас!
***
На следующее утро жителей микрорайона разбудил рев желтого японского бульдозера и треск деревянных конструкций. Над гаражными боксами поднялся столб серой пыли. Заискрила электричеством сеть натянутых проводов. С закрытой территории, которая почему-то никем не охранялась, выехали гусеницей грузовики со строительным мусором.
И вообще, о недавнем присутствии военных больше ничто не напоминало. Не осталось ни высокого забора, ни мощных прожекторов, ни вооруженных патрульных…
Незамедлительно поползли слухи, один круче другого. В каждом доме обязательно найдется всезнающий человек, который эти самые сплетни и доведет до каждого жильца персонально. Одна новость наложилась на другую, и уже не разобраться, с чего же все началось и где тут правда (если она была, конечно).
- Вы слышали, военных то попросили!
- Что попросили?
- Да как же? Освободить территорию!
- А зачем?
- А вы не знаете?
- А что такое?
- Ой, я вам расскажу.… Говорят, за забором-то военные что-то нашли. То ли, какие минералы, может, и золото, а то и нефть.… А это дело государственное!
- Да не может быть! Откуда на пустыре золото? Да и про нефть никто никогда.… Там ребятня стекляшки бутылочные закапывала, да жестяные банки с секретиками. Вот уж находка!
- А вот вы меня послушайте! Я верное слово говорю!
- Да бред! Наверно, просто магазин построят, а военным дали другую территорию, подальше от гражданских лиц.
- Сейчас я вам расскажу правду! А вы знаете, что за этим забором искали ребенка?
- Как это? Какого?
- Мальчика, лет семи-восьми…
- Не может быть! Откуда вы знаете?
- Да уж знаю. Под утро это было. Только-только рассвело. У меня бессонница, я погулять вышла. Иду, а навстречу скорая, и милиция. Не знаю, кто их вызвал, а только мне и фото показали - чернявый такой, худющий, нос горбинкой, а еще говорят, у него голова разбита.
- Ой, а Вы мальчик узнали?
- Да вроде похож на одного, из нашего двора. У него еще отец начальник какой-то.
- Так нашли ребенка-то?
- Вот чего не знаю, того не знаю! – поджала губы рассказчика. - Я только увидела, как котенок из бурьяна выскочил, а потом куда-то делся…
***
Забор снесли, и на пустыре снова зазвенели ребячьи голоса. Только теперь это не просто заброшенное поле, а Многомерное Поле Событий, по которому идет Своей Дорогой семилетний ребенок, а за ним едва поспевает на коротких лапах …черный котенок с пышными усами, и все у них хорошо.
А раз так, то и Планета Земля в надежных руках, потому что создана специально для таких вот мальчишек, да и девчонок тоже. С котами и без котов. Можно с собаками…