Екатерина Пономарева: «Развивая и продвигая образовательную деятельность фонда, мы рассчитываем на то, что у родителей детей с синдромом Дауна будет появляться всё больше возможностей получать квалифицированную помощь»

Нынешний директор Даунсайд Ап, руководитель ресурсного центра благотворительного фонда «Синдром любви» Екатерина Александровна Пономарева, как и многие ее коллеги, работает в режиме постоянной многозадачности. В ее обязанности входят административные задачи, коллегиальное консультирование семей с детьми дошкольного возраста, просветительская деятельность и другие проекты.

Но особенно близким и значимым для нее стало направление образовательных программ: курсы повышения квалификации и вебинары для специалистов, работающих с детьми с синдромом Дауна и их семьями. Екатерина Александровна не только организует эти мероприятия, но и лично участвует в их проведении.

Как же получилось, что для нее, психолога по профессии, ближе всего стала образовательная деятельность? Как развивалось в Даунсайд Ап это направление и почему оно стало таким важным для фонда? Прежде чем обсудить эти вопросы, мы немного поговорили с Е. А Пономаревой о ней самой: о том, как она сделала свой профессиональный выбор и как складывалась ее трудовая деятельность до присоединения к команде Даунсайд Ап.

По словам Екатерины Александровны, мысль о профессии психолога она впервые «примерила на себя», будучи школьницей, причем даже еще не старшеклассницей. И… сразу же от нее отказалась!

- Однажды к нам в школу пригласили специалистов, которые проводили с ребятами беседы о выборе профессии, – вспоминает Е. А. Пономарева. – Я им рассказала о своей тогдашней мечте: стать следователем и служить в правоохранительных органах, поскольку мне было интересно, почему люди нарушают закон, как они идут на то, чтобы совершить преступление. Тогда меня спросили: «Может быть, вам стоит задуматься о профессии психолога»? Но меня это совершенно не привлекало… А в старших классах я передумала насчет следователя и решила поступать в пединститут, на исторический факультет.

- С чего вдруг такая смена курса – от юриспруденции к истории?

- Историком был наш классный руководитель, который старался увлечь нас своим предметом не только на уроках, но и после них. Он возил нас на  слёты и конференции, водил в походы по местам боевой славы. В то время уже началась перестройка, и исторический контекст сквозил во всем. Всё это и привело к тому, что я стала мечтать о поступлении на истфак, но не получилось: недобрала баллов на вступительных экзаменах. Пришлось устраиваться на работу, а вскоре я вышла замуж и родила ребенка.

Когда декретный отпуск подходил к концу, снова встал вопрос о получении высшего образования, о том, где и на кого учиться. Рождение ребенка повлияло на мои интересы. Я стала много думать о проблемах воспитания детей, завела дружбу с выпускницами психологического факультета МГУ, которые увлекательно рассказывали о своей учебе, спрашивали, почему бы и мне не поступить учиться на психолога. И я поняла, что хочу этого. В МГУ на психологический факультет идти не решилась, поскольку там надо было сдавать математику, а вот в недавно открывшийся тогда Университет Российской академии образования поступила и успешно окончила его.

Когда я училась в университете, меня разыскала старая знакомая – Лариса Климанова. Впервые у нас с ней пересеклись пути, когда я еще училась в школе, а она – в пединституте. К тому моменту, как я стала студенткой, Лариса, уже имея педагогический опыт, заинтересовалась методикой развития, разработанной известным итальянским врачом и педагогом Марией Монтессори. Вместе с коллегами Лариса мечтала о том, чтобы открыть в Москве группу для дошкольников по системе Монтессори. «Присоединяйся к нам, у нас будет свой детский сад, станем работать и зарабатывать по 200 долларов в месяц», – говорила мне она. Для меня это была невероятная сумма…

- Удалось ли в итоге открыть такой детский сад?

- Да, удалось. И в этом была заслуга Атты Валерьяновны Полинской, которая руководила нашим проектом. Вспоминая об этом сейчас, я не перестаю удивляться, как всё это вышло. Но дело было в девяностых годах, тогда многое было в чем-то сложнее, а в чем-то проще. Если честно, мне нравится это время. Было больше рисков остаться без денег, но что касается воплощения каких-то идей, «лихие девяностые» открывали море возможностей. И мы этим воспользовались. В районе станции метро Белорусская стояло закрытое на ремонт здание детского сада. Его уже почти отремонтировали, только на втором этаже еще продолжались работы. Дело было зимой, а открыть его планировали только с нового учебного года. Каким-то образом Атта Валерьяновна договорилась, и нас туда пустили, в закрытый сад! Там-то мы и сделали свою первую монтессори-группу.

А еще Полинская договорилась о нашем обучении у специалиста, который изучал систему Монтессори за рубежом, и когда мы приняли первых детей, то были уже достаточно хорошо подготовлены, но, конечно, только теоретически. Группу мы набрали небольшую, разновозрастную. Мой сын тоже туда ходил, как и ребенок Ларисы Климановой. Остальные родители находили нас «по сарафанному радио». Интерес к методике Монтессори как раз начал разгораться, так что наше начинание оказалось востребованным.

Мы с энтузиазмом взялись за дело, создавая для своих воспитанников такую среду, в которой ребенок сам является руководителем своего развития, сам решает, чем заниматься в подготовленной среде, и это поддерживает его внутреннюю мотивацию и интерес к познанию. У детей развивается самостоятельность, они учатся действовать без постоянной помощи взрослого: обслуживать себя в быту, выбирать занятия, организовывать процесс и доводить его до конца. При этом метод Монтессори обеспечивает индивидуальный темп развития. Нет жестких программ и сравнений с другими детьми – каждый осваивает навыки в своем ритме, без стресса и принуждения.

Важное место в монтессори-педагогике отведено сенсорному развитию. Специальные материалы стимулируют органы чувств (осязание, зрение, слух), что косвенно улучшает речь, память и внимание. У нас были прекрасные голландские монтессори-материалы, которые достались нам в качестве гуманитарной помощи. Тогда они были в большом дефиците, так что нам с этим повезло.

Всё остальное, кроме сенсорных материалов, мы разрабатывали сами, основываясь на существующих описаниях и рекомендациях. Очень важно было создать зону развития навыков для практической жизни, где ребенок мог учиться мыть посуду, стирать, ухаживать за собой и так далее. Кроме того, отдельная зона предназначалась для развития элементарных математических представлений. Еще – для изучения окружающего мира. Еще – для упражнений по развитию речи. Тут уж невозможно было механически скопировать итальянский или английский образец. Мы советовались, обменивались опытом с другими монтессори-педагогами, работавшими тогда в России. Это была замечательная, очень активная, открытая новому профессиональная жизнь.

- Как вы перешли от монтессори-педагогики к работе с особыми детьми?

- Система Монтессори оказалась подходящей для детей с интеллектуальными особенностями и тогда я в первый раз столкнулась с такими ребятишками. Постепенно процент особых детей в группе становился больше. Из первого помещения на Белорусской мы переехали в район станции метро Аэропорт, где открылся детский психологический центр, который позже стал называться «Лекотека». Там же разместилось содружество «Утешение», в котором педагоги занимались ранней помощью детям с ограниченными возможностями здоровья, в том числе и с синдромом Дауна. 

Так я познакомилась с Полиной Львовной Жияновой, Миляушой Фаритовной Гимадеевой, Натальей Штепа, Татьяной Нечаевой, Мариной Зеленовой, Светланой Саловой и другими своими нынешними коллегами. Когда образовался фонд «Даунсайд Ап», многие из них перешли туда, а я продолжала работать в монтессори-группе. В целом я там проработала 18 лет, но в 2012 году, после очередной реорганизации, поняла, что пора сменить место работы. С коллегами из Даунсайд Ап я всё это время поддерживала связь и с радостью приняла их предложение присоединиться к фонду.

- С чего началась ваша работа в Даунсайд Ап?

- Я участвовала в коллегиальных консультациях семей как психолог. Одновременно мне поручили задачу, связанную с доступностью помощи. В фонде видели необходимость того, чтобы дети с синдромом Дауна с самого рождения могли получать необходимую поддержку по месту жительства, а позже – посещать детские сады рядом с домом. Первые шаги в эту сторону были сделаны, когда начали открываться службы ранней помощи. И сначала мне поручили выяснить, какие из них принимают детей с синдромом Дауна. Такие существовали, но их было мало. Как и детских садов, в которые брали наших детей. Ситуация была противоречивой: с одной стороны, уже действовал федеральный закон «Об образовании», гарантирующий право ребенка с особенностями на посещение общеобразовательного учреждения, а с другой - на практике многие организации отказывались или не знали, как работать с такими детьми, в частности, с детьми с синдромом Дауна.

Когда я занималась составлением списка организаций, в которые мы могли бы направлять наших подопечных, то заодно выясняла у специалистов, готовы ли они работать с нашими детьми, каких знаний им не хватает для этого, заинтересованы ли они в обучении.

Даунсайд Ап и раньше проводил обучающие мероприятия для специалистов, но тут все обстоятельства сложились так, что стало очевидно: это направление надо серьезно усиливать. Мы обзванивали специалистов и приглашали их учиться, а тематику подбирали, исходя из их запросов.

Позже фонд получил лицензию на образовательную деятельность и теперь ежегодно мы проводим курсы повышения квалификации и вебинары. Успешно завершившие программу получают удостоверение государственного образца, а организации могут официально направлять к нам своих сотрудников.

- Что изначально включала образовательная программа и как она развивалась?

- Поначалу мы объединили темы всех наших семинаров по ранней помощи в один курс. Он получился насыщенным, но слишком длинным – почти на весь учебный год. Первые отзывы показали: для коллег это сложно.

Мы пересмотрели подход: разбили программу на несколько специализированных курсов, адаптированных под разные аудитории, чтобы слушатели получали углубленные знания в конкретной области, а при необходимости могли бы пройти несколько программ.

Теперь ежегодно мы проводим шесть курсов повышения квалификации. Постоянно что-то в них добавляем, а что-то, наоборот, убираем – опять же, подстраиваясь под аудиторию и учитывая современные исследования.

Один из этих курсов – «Развитие, воспитание и обучение детей раннего возраста с синдромом Дауна». Он охватывает все стороны развития малыша: двигательное, когнитивное, развитие речи, компетентностный подход – то есть много-много всего разного, потому что у маленького ребенка всё это идет в комплексе.

Второй курс – «Психологическое сопровождение семьи в ситуации рождения и воспитания ребенка с генетическими аномалиями и врожденными пороками развития». Этот курс адресован психологам системы образования и социальной защиты населения, дефектологам, педагогам-психологам, социальным педагогам. В рамках курса рассматривается система психологического сопровождения семьи в ситуации рождения и воспитания ребенка с синдромом Дауна: принципы организации поддержки, подходы и формы работы. Как и все остальные, он опирается на нашу практику. Мы рассказываем, какие у нас есть варианты психологической поддержки семей и формы работы в этом направлении. Объясняем, как и почему эта работа строится в зависимости от возраста ребенка, и какие психологические особенности следует учитывать на каждом возрастном этапе.

Третий курс мы сделали для дефектологов, которые работают с дошкольниками с синдромом Дауна. В нем делаем акцент на развитии познавательной деятельности и заканчиваем рекомендациями по подготовке ребенка к школе.

Еще один курс у нас есть для логопедов, хотя он, конечно, может быть полезен и другим специалистам, поскольку посвящен развитию общения и речи детей с синдромом Дауна. Сначала слушатели получают информацию о детях раннего возраста, чтобы познакомиться с особенностями их развития, которые влияют на развитие речи и коммуникации, и учитывать это в дальнейшем. А после этого речь идет о логопедической работе с детьми постарше. В курсе достаточно подробно рассматриваются этапы развития речи у детей с синдромом Дауна, формирование активного словаря, а также специальные методы и средства развития их речи и использование метода глобального чтения для ее активизации. Кроме того, особое внимание уделяется формированию связной речи, а также слушателям предлагается информация о работе с детьми с синдромом Дауна и аутистическими проявлениями.

Отдельный курс посвящен двигательному развитию детей с синдромом Дауна по методу Петера Лаутеслагера – голландского физического терапевта, который разработал свою уникальную методику двигательного развития таких детей. Этот курс адресован не только педагогам, но и инструкторам ЛФК, врачам-педиатрам, физическим терапевтам. Занятия проводят три сертифицированных специалиста, которые имеют эксклюзивное право обучать других этому методу. В основном обучение проходит в очном групповом формате, но во время пандемии мы разработали вариант дистанционного варианта этого курса. Мы и по сей день проводим занятия в онлайн-режиме при условии, что набирается группа слушателей и они сами находят по месту своей работы ребенка раннего возраста для проведения учебного тестирования.

И последний образовательный курс для специалистов – «Индивидуальные и групповые формы работы с ребенком с синдромом Дауна и его семьей». В его рамках мы знакомим слушателей не только с системой поддержки семей в целом или с ее отдельными частями, но и освещаем множество конкретных вопросов: какие занятия у нас есть, для каких детей они подходят, как устроены индивидуальные консультации и групповые сессии, как мы работаем со сложными детьми и так далее.

Лекционно-семинарские занятия курса обобщают опыт работы Центра сопровождения семьи Даунсайд Ап, направленный не только на развитие детей, но и на повышение родительской компетентности. Пожалуй, это самый разнообразный курс, потому что каждую лекцию читает новый педагог, который на практике ведет определенные групповые занятия или консультации и может рассказать слушателям необходимые подробности, привести примеры из своей практики.

-  Практико-ориентированность – ключевая черта ваших курсов?

- Да. Это важно, и наши преподаватели иллюстрируют лекции видеоматериалами с реальных занятий. Мы не отбираем «идеальные» кадры, а стремимся показать реальные ситуации, чтобы была возможность их обсудить. Ведь если в работе нет особых сложностей, то с ней справится любой специалист. А когда проблемы есть, на помощь приходят опыт и знания коллег. Слушатели часто отмечают: бывает важно увидеть, что трудности встречаются у всех, но грамотный подход позволяет их решать.

Многие наши педагоги стояли у истоков психолого-педагогической поддержки в России, проходили обучение у зарубежных коллег, и их опыт – бесценен. Учебный материал наши педагоги подают очень квалифицированно и доступно, и это тоже неизменно отмечают наши слушатели.

- Для того, чтобы попасть на курсы повышения квалификации, надо обязательно получить направление от организации-работодателя?

- Нет, это можно сделать и без направления, по собственной инициативе. А еще, кроме курсов повышения квалификации и обучающих вебинаров мы предлагаем вниманию всех желающих открытые дистанционные курсы. Материалы этих курсов размещены в свободном доступе, все желающие могут познакомиться с ними в удобном для себя темпе.

- Что это за курсы?

В настоящее время на платформе iSpring Learn представлены следующие дистанционные курсы: «Мифы и правда о синдроме Дауна»; «Двигательное развитие ребенка с синдромом Дауна раннего возраста»; «Дневник развития ребенка»; «Как научить ребенка учиться и быть успешным? Развитие ребенка в естественной среде. Компетентностный подход»; «Кормление в рамках логопедической работы»; «Познавательное развитие ребенка раннего возраста с синдромом Дауна»; «Психомоторный профиль развития ребенка с синдромом Дауна»; «Современные стратегии поддержки семьи».

- Каким мог бы быть обобщенный портрет слушателя ваших курсов повышения квалификации?

- Чаще это женщина 30+ лет — дефектолог, логопед, воспитатель или социальный работник. Встречаются и более молодые, и более опытные специалисты. Правда, к сожалению, у многих опытных педагогов наблюдается профессиональное выгорание, что снижает мотивацию к обучению.

- Некоторые люди приходят в коррекционную педагогику после рождения собственного ребенка с особенностями развития. Встречаются ли такие среди ваших слушателей? Что вы о них скажете?

- Да, хотя мы не ведем отдельную статистику. Такие специалисты обычно очень мотивированы, но нельзя не заметить, что они порой склонны выбирать методики и приемы, подходящие именно их ребенку, а это может мешать поиску индивидуального подхода к другим детям.

- Кто наиболее заинтересован в обучении?

-  Прежде всего – специалисты, которые впервые столкнулись с ребенком с синдромом Дауна в своей практике. Например, воспитатель детского сада, куда пришел такой малыш.

Также активно учатся молодые студенты: задают много вопросов, проявляют живой интерес.

- Как изменилось профессиональное сообщество за годы работы фонда?

- Произошли важные сдвиги. Во-первых, это сообщество расширилось – в том числе и благодаря нашей работе.

Во-вторых, происходит обмен опытом. Организации, работающие с людьми с синдромом Дауна, тоже начали делиться своими наработками. Мы видим, что специалисты, изначально обучившиеся у нас в фонде, теперь успешно решают профессиональные задачи и порой находят такие интересные решения, которые хочется взять на вооружение. То есть, теперь мы уже не одни в этом поле, и это здорово.

В-третьих, стало больше, если можно так выразиться, инициативы снизу. Тот факт, что закон обязал общеобразовательные учреждения принимать детей с особенностями развития, подтолкнул педагогов на местах к поиску эффективных методик работы с ними. Если раньше мы сами искали слушателей на свои курсы, то теперь всё чаще инициатива исходит от самих специалистов, организаций, в которых они работают, и даже от методических центров.

Ну и в-четвертых – получил развитие дистанционный формат обучения. В Период пандемии заставил нас очень активно развивать дистанционные образовательные мероприятия, и это привело к тому, что специалисты даже в самых отдаленных регионах страны получили возможность повысить квалификацию. 

- Задумывались ли в фонде о том, как дальше будет развиваться направление по обучению специалистов? Останется ли оно в офлайн-формате или полностью переместится в онлайн?

- Думаю, офлайн-формат сохранится, хотя, возможно, утратит лидирующие позиции. Стажировки, супервизии, очные конференции по-прежнему важны — живое наблюдение дает то, что невозможно передать через экран.

Что же касается системы дистанционного обучения, то на самом деле она существует у нас уже давно. Но разрабатывать качественные дистанционные курсы – это трудозатратно и дорого, у нас просто не хватает на это ресурсов. Возможно, новые информационные технологии помогут упростить и ускорить этот процесс. Потому что желание развиваться в этом направлении у нас есть.

В частности, хотелось бы, чтобы тематика наших курсов охватывала не только работу с детьми раннего и дошкольного возраста, но и с более старшими людьми с синдромом Дауна: школьниками, подростками и молодыми взрослыми. Мы уже организовывали ряд соответствующих вебинаров, но пока еще не собрали цельный, стройный курс, посвященный более старшему возрасту. Я надеюсь, что наступит время, когда мы сможем это сделать. Ну, конечно, хотелось бы более активно использовать онлайн-формат для уже существующих курсов, обязательно добавив живое общение с преподавателями через вебинарную площадку.

- Какова стратегическая цель образовательной деятельности фонда?

- Развивая и продвигая свою образовательную деятельность, мы рассчитываем на то, что у родителей детей с синдромом Дауна будет появляться всё больше возможностей получить квалифицированную помощь рядом с домом. Пусть специалистов еще не везде достаточно, но их стало гораздо больше. Фактически, у многих семей появился выбор, которого раньше не было. Наша задача – способствовать расширению этого выбора, поэтому мы стараемся принимать на наши курсы как можно больше желающих независимо от того, работают ли они уже с детьми с синдромом Дауна или еще нет.

По отзывам мы видим, что это приносит результат. Люди, прослушавшие курс, пишут: «Сейчас в моей практике таких детей нет, но я уже готова их принять, потому что я вижу, что с ними можно работать, и действительно ничего такого страшного не происходит». Мне кажется, что это очень важно, потому что таким образом в обществе создается та самая благоприятная среда принятия людей с синдромом Дауна, к которой мы стремимся.