Марфо-Мариинская обитель милосердия – это остров тишины и спокойствия в самом сердце бурной, стремительной Москвы. На небольшой территории обители соседствуют Покровский храм (творение архитектора Щусева с росписями художника Нестерова), православная гимназия, хоспис и медицинский центр. И еще одно двухэтажное белое здание, образец московской застройки купеческих времен, на которое каждый посетитель обязательно обращает внимание. Это Елизаветинский детский дом. Именно сюда осенью 2015 года из государственного детского дома переселились шесть малышек с синдромом Дауна. Они стали первыми особенными жительницами Елизаветинского дома,и вот уже почти год живут здесь вместе с обычными детьми.
«Солнышки» изменили нашу жизнь
Девочек с синдромом Дауна здесь называют исключительно «солнышками», а сам детский дом — просто Домом. В Доме живут только девочки, так как обитель – это женский монастырь, основанный великой княгиней Елизаветой Федоровной. Ту любовь, с которой здесь относятся к детям, сложно выразить словами, но она везде: и в необыкновенно аккуратном убранстве Дома, который полон не только игрушками, книжками, развивающими материалами, но и просто красивыми вещами; и во внешнем виде обитательниц — и сотрудницы, и девочки всегда одеты в платья или юбки, аккуратно причесаны. И конечно, во взгляде и жестах, словах и манерах каждого взрослого, будь то повар, воспитатель или директор — Наталья Юрьевна Кулавина.
«С появлением девочек с синдромом Дауна в жизни Дома многое изменилось, — рассказывает Наталья Юрьевна. – Начиная от расстановки мебели и заканчивая тем, что мы стали более активно проявлять себя в интернете. Ведь для того, чтобы устроить жизнь особенных детей, найти для них приемные семьи, привлечь нужных специалистов и финансовую помощь, требуется много усилий. Изменились и сами подходы к работе: наш детский дом хоть и негосударственный, но самый обычный, здесь никогда не было детей с интеллектуальными нарушениями. К счастью, мы можем действовать довольно гибко, делать то, что нужно конкретным детям – здесь и сейчас».
Елизаветинский дом – это нечто среднее между реабилитационным центром и детским домом. Сюда попадают дети из семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, а также дети-сироты. В Доме живут девочки разного возраста, от 1,5 до 23 лет. «18 лет – переломный момент, кто-то уходит, — поясняет Наталья Юрьевна, —- но любого ребенка, которого послал Господь, мы считаем своим навсегда. На то “всегда”, пока мы ему нужны и можем чем-то помочь. Если девочке трудно в 18 лет жить самостоятельно, то она может оставаться у нас и учиться или работать. Мы стараемся поддерживать отношения со всеми выпускницами: звоним, встречаемся, приглашаем в гости».
В современных детских домах в России принят вектор на устройство детей в семьи. В Марфо-Мариинской обители такой подход существовал всегда: каким бы замечательным ни был детский дом, ничто не заменит ребенку маму и папу. Специалисты Центра семейного устройства обители не только ищут для детей-сирот приемных родителей, но и стараются воссоединить ребенка с кровной семьей, если это возможно.В штате детского дома за работу с семьями отвечает отдельный сотрудник. И это дает свои плоды: большая часть детей все-таки возвращается в родные семьи[1].
Но девочкам с синдромом Дауна возвращаться некуда – все они сироты. Наталья Юрьевна с улыбкой вспоминает, как «солнышки» попали в Дом. «Наступил момент, когда мы многих обычных девочек отдали в семьи, новых не поступало, и матушка Елизавета, игуменья обители, предложила взять детей-“солнышек”. Сама мысль эта была для нас неожиданной. Но мы начали думать об этом, молиться. Владыка Пантелеимон, духовник обители, благословил нас, после чего я позвонила в Департамент социальной защиты Москвы. Дальше события развивались с такой скоростью, что я не успевала их осмысливать! Через день после звонка в департамент мы с матушкой-игуменьей уже ехали в дом малютки смотреть малышек. Для нас было очевидно, что в этом есть промысел Божий. Детей мы не выбирали – взяли тех шестерых девочек, которых нам предложили».
Сотрудников для работы с особенными подопечными в Доме не было. Наталье Юрьевне пришлось набирать людей, причем требования к кандидатам выдвигались высокие: «Постепенно мы поняли, что найти доброго и совестливого человека, воцерковленного христианина, с педагогическим образованием, специалиста в области синдрома Дауна, да еще за небольшую зарплату – идея утопическая. Так что мы искали православных людей, которые могут не только ухаживать за детьми и заниматься с ними, но и молиться за них, трудиться честно и много. Ведь работа в детском доме – это больше служение, чем работа: если ты полностью не отдаешься детям, результата не будет». Набранные специалисты прошли обучение особенностям работы с детьми с синдромом Дауна, в том числе и в Даунсайд Ап.
Возможность расцвести
Все лето Дом готовился принять особенных подопечных, и осенью они приехали. Началась новая жизнь. Какой она была в первое время? Об этом рассказывает педагог-дефектолог Татьяна Мышатина, которая прошла с малышками весь путь адаптации к новому месту: «Первые месяца два был просто кошмар! Оказалось, что жить в режиме “один взрослый на двух детей” невозможно: девочки постоянно кричали, убегали в разные стороны, падали. Каждой нужен был свой воспитатель, мы выжили только благодаря волонтерам. Малышки не понимали, что к чему: не умели передвигаться по лестнице, играть, сидеть за столом, не умели жевать обычную пищу и вообще отказывались есть – плевались, выливали суп на пол. Все без исключения носили памперсы. Именно поэтому то, какими они стали буквально через два-три месяца, – это настоящее чудо. Удивительно, как быстро они адаптировались. Оля не ходила, а уже через месяц пошла. Все научились пользоваться горшком. И даже таким мелочам, как умение хотя бы минуточку спокойно стоять и ждать своей очереди около умывальника, мы радовались как большой победе. А как девчонки выросли! Готовясь принять их, мы купили одежду на соответствующий возраст. Но не ожидали, что девочки окажутся настолько маленькими: в свои 2,5—3 года они носили одежду на 9-месячных детей. В Доме они стали расти буквально на глазах, приходилось менять вещи для них каждый месяц».
Позволим себе маленькое отступление. В 1997 году, на заре зарождения в России служб ранней помощи, в Даунсайд Ап приезжала известный английский педиатр доктор Дженнифер Дэннис. Свою лекцию она начала с того, что показала диаграммы роста и веса детей-сирот и детей, которые воспитываются в семьях; все дети были с синдромом Дауна. Разница в показателях оказалась колоссальной. На Западе в связи с этим даже появился специальный термин – «невозможность расцвести». Он обозначает то, что происходит с детьми, которые лишены не только должного ухода, но и безусловной родительской любви, внимания и обращения, основанного на отзывчивом взаимодействии.
Вот что было сказано в психолого-педагогической характеристике 3-летней Ксюши в сентябре 2015, когда она только поступила в Дом: «Девочка малоэмоциональна, инициативу в общении со взрослым не проявляет, контактов избегает, к игрушкам проявляет кратковременный интерес;познавательная деятельность развита слабо». Невозможно поверить, что год назад Ксюша была маленькой рычащей девочкой с резко меняющимся, причем чаще всего в сторону агрессии, настроением. Сейчас Ксюша, одетая в красивое платьице, сидит с книжкой, очень внимательно ее изучает, потом подходит ко взрослым, что-то спрашивает, что-то рассказывает на своем языке. Она настоящая барышня, очень внимательная, аккуратная. Такое явное изменение в состоянии ребенка описано в новой характеристике: «Ксения контактна, с удовольствием идет на занятия, получает удовольствие от взаимодействия со взрослым; эмоциональный фон положительный, ровный, девочка неконфликтна; внимание на предмете и действии удерживает продолжительное время, концентрируется на прослушивании сказки, понимает сюжет, может увлеченно рисовать до 30 минут; Ксения проявляет ярко выраженную познавательную активность; у девочки появилась выраженная речевая активность».
И такую диаметрально противоположную характеристику можно дать каждой из шести «солнечных» воспитанниц Дома. Кстати, кроме этих шести малышек сюда были переведены еще три девочки с синдромом Дауна: Сонечка 12 лет и две взрослые девушки, Таня и Танана[2].
Жизнь большого Дома
Как же специалистам Елизаветинского детского дома удалось добиться таких результатов за столь короткое время? Есть ли какие-то составляющие успешной работы с особенными детьми-сиротами? На что, в конце концов, опираются при воспитании детей в Доме? Мы не раз посещали Дом, общались с детьми и сотрудниками, наблюдали, пытаясь найти ответы на эти вопросы.
«Когда ребенок попадает к нам, самая главная задача — установить с ним контакт, — говорит Наталья Кулавина. — Важно, чтобы этот маленький человечек, который много плохого видел в своей жизни, просто оказался в теплой, согревающей среде, почувствовал себя в безопасности, оттаял душой. Мы его целуем, обнимаем, разговариваем с ним, стараемся делать так, чтобы он нам доверился. Бывало, мы даже просили учителей первое время завышать новым девочкам оценки, чтобы они поверили в себя, не расстраивались».
По словам Натальи Юрьевны, с «солнышками» все в какой-то мере проще. У них не было такого недоверия к жизни, к взрослым, не было страха, но им очень не хватало ласки, индивидуального внимания. Сотрудники Дома качали их в гамаках, давали соску – не пройдя эти этапы в свое время, дети просто не могли развиваться дальше. Когда они получили это сполна, напитались любовью и вниманием, то начали расцветать. Вот тогда и наступило время заняться их воспитанием. Важно задать детям правила игры. Но чтобы игра удалась, у ведущих должна быть единая стратегия. Это относится и к детям, растущим в семье, и к воспитанникам детского дома. Именно поэтому в Доме каждую неделю проходят многочасовые собрания, на которых присутствуют все воспитатели и специалисты. Они проговаривают все, каждую мелочь.
«Никто из девочек не умел одеваться и особо не желал этому учиться, — рассказывает Татьяна Мышатина. – Светочка, собираясь на прогулку, разыгрывала перед воспитателем целый спектакль, лишь бы не одеваться самой. Тогда все мы договорились, что не будем ее одевать. Первый раз она сидела 40 минут, пыталась на воспитателя “воздействовать”. А когда поняла, что ничего не выйдет, то сама оделась и пошла гулять. Причем эту схему она отрабатывала со всеми воспитателями, и если бы один сдался, то все пришлось бы начинать сначала». Подобные вопросы воспитания детей возникают ежедневно. Можно ли брать детей на руки? Когда давать сладкое? Сколько смотреть телевизор? Подобные моменты педагоги обсуждают и стараются действовать все как один.
Интересная особенность Елизаветинского дома, которую сразу замечают посетители: здесь не увидишь толпы детей, которые «по звонку» едят, смотрят телевизор или гуляют. Каждый ребенок живет в своем ритме и режиме. Кто-то уходит в детский сад или школу, кто-то собирается на прогулку, а кто-то с нее возвращается – ровно так же, как это происходит в любой большой семье. Оказывается, организовать такой режим в детском доме вполне возможно, было бы желание. «Раньше мы жили довольно закрыто, — говорит Наталья Кулавина. — Девочки находились в Доме, гуляли на территории обители, в детский сад не ходили, учились в Елизаветинской гимназии, которая находится в соседнем здании. Постепенно мы поняли, что девочкам нужна внешняя среда, сверстники, общение.Теперь наши малышки ходят в детский сад, девочки постарше – в школу, причем в разные школы, для Тани и Тананы сейчас присматриваем колледж».
Уникальность Дома заключается и в том, что пока он инклюзивный. Но обычных, здоровых детей очень быстро распределяют в семьи, и, возможно, скоро в Доме останутся только особенные дети. «Мы принимаем это как данность, — признается Наталья Юрьевна, — но инклюзия – это великая вещь! Раньше обычные девочки капризничали: “у меня ножка болит, оденьте мне сапожки”, а теперь они отдают “солнышкам” своих кукол, вытирают им носики. Однажды 5-летнюю Матрошу сильно толкнула одна из “солнышек”. Так вот, Матроша внимательно посмотрела на нее, а потом поцеловала в лоб и погладила по спинке! Эта возможность взаимодействовать очень важна для обычных детей, а для “солнышек” важна втройне».
В Доме поощряют, когда дети помогают друг другу и делают что-то самостоятельно. Матрона накрывает на стол, аккуратно раскладывает салфеточки, ложки, а после обеда относит посуду и задвигает стульчики. Соня с синдромом Дауна, которой 12 лет, умеет печь блины и резать овощи на салатики. «Мы стараемся, чтобы девочки понимали, что откуда берется, — рассказывает Татьяна Мышатина. – У нас нет уборщицы: каждая воспитательница отвечает за чистоту на своей территории и по возможности привлекает девочек. Старшие девочки, когда нет повара, могут приготовить еду. Дети учатся ходить в магазин, ездить на метро. Развивать в них самостоятельность – отдельная непростая работа (ведь проще сделать самим!), но мы не жалеем на это времени и сил». В Доме не допускают, чтобы детям дарили подарки без повода, давали конфеты или показывали мультики в неограниченном количестве. Так же, как в хорошей семье.
«Мне кажется, в деле воспитания детей все зависит от взрослых, — рассуждает Наталья Юрьевна. — Как взрослые воспринимают мир, как относятся к проблемам, даже как дверь друг перед другом открывают– дети все это понимают без слов. Чем теплее отношения взрослых, тем комфортнее среда для детей. У нас в Доме есть правило: если две сотрудницы повздорили (не прилюдно, конечно, – такое вообще недопустимо!), то я должна обеих уволить. Потому что если взрослые люди не могут найти общий язык и прийти к единому мнению, то как они могут воспитывать детей? К счастью, такого не случалось, но я об этом всем новым сотрудникам рассказываю, чтобы они понимали, какая у нас атмосфера. Эта для нас Дом – место работы, а для детей — семья».
Узнав все эти тонкости, нельзя не задаться вопросом: возможно ли такое грамотное, правильное воспитание в условиях детского дома, но вне православной среды? Наталья Юрьевна смущенно улыбается. «Я думаю, что невозможно. И не потому, что мы здесь какие-то особенные. Просто если человек не живет церковной жизнью, не участвует в таинствах, у него заканчиваются ресурсы: терпение, любовь, мудрость. Мы все люди слабые, и все наши хорошие качества питаются от источника любви — Бога. И если ты не приходишь к этому источнику, то просто теряешь правильные ориентиры, не можешь оценить ситуацию, свои действия. Ведь наша работа все-таки очень трудная: дети разные, они не знают, что хорошо, а что плохо, границы смыты. “Солнышкам” вообще ничего не было дано. Чтобы их всех любить, человеческих сил не хватит. Ведь любовь – это главное. Дети живут для кого-то и развиваются ради любви к тем людям, которых они любят. И если любви нет, дети словно замерзают, теряют силы жить. В семье у ребенка больше шансов получить любовь. Но и мы их тоже очень любим — как чад Божиих, временно вверенных нам. И стараемся через православный образ жизни и свой пример дать им сердечное знание о том, что есть Бог, который всегда слышит и придет на помощь, не бросит, не предаст».
P. S. На пути к своей семье
В то время, пока статья готовилась к публикации, мы узнали радостную новость: «солнечную» Стешу взяли в семью! И есть кандидаты на усыновление еще одной малышки. Сотрудники Центра семейного устройства Марфо-Мариинской обители и Елизаветинского детского дома прикладывают много усилий, чтобы найти для особенных девочек новые семьи. И относятся к этому делу невероятно серьезно: общаются с семьей, посещают ее, знакомятся не только с будущими родителями, но и со всеми родственниками. Мы желаем, чтобы все воспитанницы Елизаветинского дома обрели любящую, заботливую семью!
Познакомиться с жизнью Дома можно на сайте и на странице1 Дома в Facebook1
[1] Важно отметить, что Устав Елизаветинского детского дома (изначально он имел статус «приют-пансион для девочек») был составлен при активном участии Марии Терновской – видного общественного деятеля, инициатора создания первого в России центра семейного устройства детей-сирот на базе московского детского дома № 19. Мария Феликсовна и ее команда постарались учесть и внести в устав Елизаветинского дома все нюансы для последующего устройства девочек в семьи.
[2]Читайте статью о Тане и Танане на портале «Милосердие»
1 Деятельность компании Meta, Facebook и Instagram запрещена на территории Российской Федерации.