Быть не таким, как все

Если ты чем-то отличаешься, люди начинают относиться к тебе не так, как к другим. Они сами наделяют тебя свойствами, качествами, определяют причины, приписывают особенности. Они «знают», почему у тебя много детей, почему твой ребенок плохо учится, почему от тебя ушла жена, от чего у тебя лишний вес, сколько лет проживет вот этот человек с вот этими проблемами и прочее, и прочее...

Мы увидели анкету Веры, когда нашей последней дочери Белле было пять месяцев. В анкете значилось: «Причина отсутствия родительского попечения: письменные согласия матери и отца на усыновление». Рядом мирно сопела наша Белла. Наша девятая дочь, малышка с синдромом Дауна, бесконечно, до дрожи любимая нами всеми с самой первой минуты своего появления. Вот в этот самый момент я, наконец, распробовала каждое слово: «Письменное согласие матери на усыновление»…

Несколько дней каждый из нас ходил и думал о Вере молча. Потребовалось время, чтобы осознать, что ее анкета чем-то отличалась от всех виденных нами ранее. Каждый из нас по отдельности начал тогда вынашивать это дитя. Через неделю я первая не выдержала и сказала: «Ты знаешь, я постоянно думаю о той девочке». И вдруг совершенно неожиданно для меня мой муж ответил: «Правда? А ведь я тоже».

Уже на следующий день я записала нас в школу приемных родителей. И мы начали учиться. Мы снова оказались диковинкой:

«У вас столько своих детей. Почему вы решили еще и усыновить? А почему ребенка с инвалидностью?»

Такие вопросы ставят меня в тупик. Как тогда, так и сейчас. Правда в том, что этот ребенок просто оказался в нужном месте в нужное время. У нас был ресурс, и жизненные обстоятельства подвели нас к такому решению настолько же естественно, насколько и раньше с кровными детьми.

Мы сразу сообщили детям о том, что «ждем ребенка». Показали ее фото в базе данных. Для наших детей это был непростой момент. Они не знали, что чьи-то жизни складываются вот так. Не знали, что родители могут оказаться не в состоянии растить собственного ребенка. Не осознавали, что особенности внешности или здоровья могут влиять на решение родителей, забирать ли свое дитя из роддома. Дальше объяснять ничего не пришлось. Они просто начали вместе с нами ждать ее домой.

С самого первого дня я стала мысленно разговаривать с ней. Я думала, в какой стороне от меня она сейчас засыпает. Представляла себе, как наконец прижму ее к себе. Совсем как я делала со всеми моими детьми, пока они были в животе. Что я говорила ей? Чтобы она не боялась, что всё будет хорошо, что мы за ней идем. Что любим ее такой, какая она есть.

Каждую мою беременность я воспринимала как подарок. Волновалась, покупая тест на беременность. Звонила мужу рассказать, что у нас будет теплый малыш. Каждый раз было какое-то торжественное чувство внутри, хотелось всему миру рассказать, какое у нас скоро будет счастье. И надо сказать, что с первыми двумя детьми мир отвечал мне взаимностью. И родители, и врачи женских консультаций, и друзья – все поздравляли, все радовались вместе со мной.

С третьего ребенка начались первые неловкие взгляды, советы насчет аборта, намеки на случайную и, разумеется, неуместную беременность. Но тогда всего этого было еще чуть- чуть. К шестой беременности давление со стороны социума достигло уже очень серьезного уровня. Я окончательно решила, что больше никогда не приду в государственную женскую

консультацию за обменной картой. Я поменяла тактику общения с «советчиками» и довольно сильно замкнулась внутри небольшой группы друзей и коллег, бережно относящихся к моей личной жизни и «непохожести».

Путь же к моему десятому ребенку лежал сквозь всё то, от чего я так старательно пряталась все эти годы. Осуждение, издевательские замечания, прямое унижение, комментарии про внешность, про образ жизни, про количество детей, очень личные вопросы. Иногда я просто сидела в машине и плакала. Я думала: «За что с нами так?» Но я знаю, что, когда ты отличаешься, людям бывает неспокойно. Я находила объяснения. Вроде того, что это же такое ответственное решение и они должны нас проверить вдоль и поперек. И мы снова и снова отвечали на вопросы. Проходили один за другим все этапы. Получали отказ. Снова двигались вперед. Когда было совсем трудно, я говорила себе только одно: «Я иду за своим ребенком. Только это важно». Я всё думала о ней. О том, как она растет. Я искала, где она может быть, в каком доме ребенка. Просматривала фотографии на сайтах домов ребенка, видеоанкеты других детей. И я нашла ее. Вернее, я узнала, где она живет. Пару дней я ходила с этим знанием, а потом решилась позвонить. Я поговорила с главным врачом дома ребенка, где была наша дочь. Всего несколько слов. Я только сказала, что мы собираем документы. Что мы обязательно за ней придем. А мне сказали из трубки, что она самая красавица у них там. И это звучало совсем так, как когда твоего ребенка хвалят за какие-то успехи. И чувствуешь гордость.

День, когда мы появились в опеке по месту пребывания Веры, не должен был стать днем нашей встречи. Дом ребенка не готов был нас принять в тот день. Я спокойно читала ее анкету. Наконец увидела дату ее рождения, имена родителей, брата. И не могла поверить, что мы в одном шаге. Я так безумно устала за эти месяцы. И вдруг начальник опеки говорит нам, что нас уже сегодня, сейчас ждут в доме ребенка. А дальше всё было как в замедленной съемке. Кажется, что дорога не хотела заканчиваться. Я смотрела на лес, поле, небо и думала о том, что где-то тут росла моя девочка и дышала этими травами, слышала шум этих деревьев. И вот теперь между нами наконец сокращается расстояние, и сейчас я смогу взять ее на руки.

Я помню, как она появилась в комнате. В одеяле, сонная, совсем не похожая на свое фото в анкете. И я думала про себя:

«Только не бойся, только не бойся, что ты не такая, как на фото! Мы пришли именно за тобой». И потом мне дали ее на руки и я просила у нее прощения за то, что ей пришлось ждать так долго. Я в точности помню ощущения в руках, ее запах. Несколько минут, а потом ее унесли.

Когда мне было двадцать лет и я ждала первого своего ребенка, я выбирала такой роддом, где ребенок ни на секунду не останется без мамы или папы. И с каждым моим ребенком для меня это было очень важно – не выпускать из рук, не терять из вида. Но сейчас были другие правила. И мы уехали домой. Потом были еще встречи с Верой на несколько минут, общение с психологом и это неуютное чувство, что они сомневаются, что она нам нравится, что мы хотим ее. Нам говорили: «Она пытается вам понравиться», – и мне хотелось провалиться сквозь землю. Мне не хотелось, чтобы она старалась. Мне хотелось только забрать ее домой.

И вот уже окончательное оформление документов. И я вижу написанный рукой Вериной мамы текст: «отказываемся», «синдром Дауна», «разъяснены последствия», «решение окончательное». Я представляю себе, как ее рука водит ручкой по бумаге. Как она пакует вещи. Как выходит одна. И я не понимаю, как переварить их боль.

Твой ребенок отличался от других и ты испугалась? Может быть, даже испугалась того, что сама станешь теперь отличаться? А когда ты не такая мама, как другие, люди начинают общаться с тобой иначе. Поверь, я знаю, как это бывает. Они уже «знают», почему ты, молодая, родила «такого» ребенка. Они заранее рассказали тебе, что твоя дочь будет вечно болеть и никогда не пойдет в школу. Что тебя бросит твой муж, который моложе, и вообще ему нужен здоровый ребенок. Ты испугалась. Но теперь всё будет хорошо…

Двадцать четвертого мая мы вышли с Верой на руках за ворота дома ребенка. Теперь никто больше не мог унести ее. Теперь всё встало на свои места.

Мы знакомились. Она оказалась совершенно не такой, как мы себе представляли. И мы любовались. Жизнь с двумя малышами оказалась совсем не такой, как рисовало воображение. И мы подстраивались. Ее запах, пальчики, пяточки, сопение во сне – всё это стало родным уже через сутки. И я всё ждала, когда же начнется та самая работа, адаптация, к которым я готовилась. Но она встроилась в нашу жизнь так естественно, как это делали все наши дети до нее. Она была просто нашей дочерью.

Когда чей-то ребенок отличается от других детей, людям тревожно. Но вот удивительное дело – их тревога сходит на нет, когда они видят счастливых родителей этого самого ребенка. Родителей, которые смотрят на свое дитя с обожанием и нежностью. А когда они задают свои вопросы, мама уверенно отвечает: «Да, это мой ребенок. Да, она совершенно необычная и удивительная», – и целует малыша в теплую макушку.