Только слепой не заметил, как быстро стали расти города - многоэтажные, величественные, из стекла и бетона. Как мало осталось дворов, где была бы детская площадка, клумбы с желтыми бархатцами и удобные лавочки для пенсионеров. Теперь повсеместно новая мода.
Вместо зеленых газонов – серая тротуарная плитка, которую дворники каждое утро уныло поливают из шлангов. Обычные тополя, что каждую весну досаждали белым летучим пухом, куда-то исчезли. Их место заняли экзотические пальмы в пузатых кадках. Не парят в облаках воздушные змеи, не свистят хулиганы-мальчишки, загоняя кошку на дерево, не прыгают смешливые девчонки через скакалку…
Вместе с нехитрыми радостями уходит ощущение детства. Может быть, поэтому так мил и дорог сердцу каждого ребенка оставшийся по недосмотру взрослых клочок заброшенного поля, заросший лопухами, львиным зовом и ромашками…
Пустырь, безраздельно принадлежащий ребячьему миру, насыщается энергией футбольных мячей, считалок, тайников и индейских вигвамов. Так окружающее пространство наделяется особыми свойствами, где происходят события, не поддающиеся логике родителей…
1
Маруся проснулась от истошных, душераздирающих криков за стеной:
- А-а-а-а… Папа! Не надо! Ой-ей-ей!
- Будешь отца слушать? Будешь?
- Да! Да! Прости!
- Я тебе говорил – учи математику? Говорил?
- Говорил! А-а-а-а… больно-о-о-о, а-а-а-а…
- Почему двойка в тетради?
- Я задание не поня-а-а-а-л…
- Вот я тебе сейчас объясню!
Послышались хлесткие, липкие удары, топот детских ног по квартире и снова отчаянные крики:
- А-а-а-а… Больно! Пожа-а-а-а-алуйста…
- Я тебя отучу по улице шататься! Ты у меня отличником станешь!
Снова удары, всхлипы и бессильный, истеричный детский плач – навзрыд:
- И…и…и…и… у-у-у-у…
- Опять отец Мишаню воспитывает! – вздрогнула девочка.
Накрывшись с головой одеялом, она скрючилась в позе беззащитного эмбриона, хотя били не ее, а соседского мальчика. Сон как рукой сняло. Маруся сделала еще одну попытку – положила на голову подушку, но и это не помогло. Мишаня кричал так громко, что тут одно спасение – беруши, либо…
Девочка отлично поняла критичность ситуации:
- Жирдяев же его прибьет!
Она с возмущением заколотила попавшей под руку школьной линейкой по радиатору центрального отопления:
- Эй, Вы! Там! Прекратите! Я полицию вызову!
За стеной притихли.
- То-то же.… Вот урод!
Маруся отчетливо вспомнила день, (почти год назад) когда новые соседи – солидный, крепкий мужчина и улыбчивый черноволосый мальчик-дошкольник въехали в квартиру. Мальчуган светился от счастья и прыгал вокруг отца, вздрыгивая тонкими ножками в полосатых носочках:
- Пап! А у меня будет своя комната? А она какая? А можно я на окно модель крепости поставлю?
Мужчина на сына никак не отреагировал. Он только отодвинул его в сторону, как шкаф, и набросился с руганью на грузчиков, отчитывая за нерасторопность.
Тогда Маруся не придала значения нарочито холодным отношениям между отцом и сыном. Все знают: переезд - как пожар, это надо пережить. А скоро она услышала, как за тонкой стеной ревет малец, надрывно и горько. Вот тогда-то Маруся и пригляделась к Жирдяеву, отцу Мишани. Гора мышц под тесным пиджаком, бегающий взгляд и суточная небритость никак не вязались с обликом не просто государственного служащего, а даже какого-то начальника в местной Администрации.
За Жирдяевым каждое утро как по расписанию приезжала служебная машина, возвращая поздно вечером, будто сокровище особой важности. По выходным «сокровище» напивалось «в хлам», и вот тут-то в ход шли кулаки.
Мишаня ни разу никому не пожаловался. В какой-то момент он перестал играть во дворе, а если и выходил, то ненадолго, и всегда одет так, будто замерз.
Мальчишки не упускали случая посмеяться:
- Смотрите, Снегурочка вышла! Ой, сейчас растает!
- Эй, Мишаня, ты, наверно, лето с зимой перепутал!
- Ты бы еще шарф на шею намотал!
Мишаня по-петушиному рвался в драку, но за разорванную и грязную одежду получал от отца еще больше тумаков и затрещин.
Маруся случайно узнала причину, по которой мальчик кутается в куртки и длинные штаны в жарком мае месяце. Мишаня выносил мусор и вышел на лестничную площадку в растянутой футболке с коротким рукавом и шортиках. На его худосочных руках и щеке отпечатались уверенные следы мужских пальцев, явно сильных и крепких.
- Кто тебя так? – спросила она, закусив губу.
- Не твое дело! – дернулся, как затравленный зверек, мальчик.
Его большие бархатные глаза засветились ненавистью и страхом.
- Ты чего? Не надо меня бояться!
- Дура! Рыжая-бесстыжая! А-а-а-а-а-а…
Мальчишка высунул длинный язык, скорчил рожу и быстро шмыгнул за дверь своей квартиры.
Маруся нисколько не обиделась. Она Мишане посочувствовала, потому что за всю двенадцатилетнюю жизнь никто не посмел ее и пальцем тронуть. Не потому, что она такая уж примерная, а просто в ее семье рукоприкладство не принято. Она жила с твердым убеждением, что родители встали бы на ее защиту в любом случае, а уж потом, без свидетелей разобрались – тихо, с пониманием. Может, и поругали бы, и лишили – ненадолго – посиделок за компьютером, но … без физического насилия.
- Наверно, из таких побитых детей Жирдяевы и вырастают – подумала грустно девочка. – Ребенок же другого сценария не знает. Сначала повторяет за родителями, а когда вырастет, будет мстить за то, что у него жизнь не удалась.… Пока маленький – защищает себя, как может, рожицы дурацкие показывает, дразнится. Эх…
На шум пришла Элеонора, Марусина бабушка – маленькая, сухонькая, но как все балерины, пусть даже и бывшие, – с прямой спиной и крепко скрученной шишкой седых волос на макушке.
- Чего шумишь?
- Да опять Жирдяев Мишаню дубасит. Мальчишка круглый год с синяками ходит. В школе над ним ребята смеются, а он же – воробышек, хилый, забитый и всего боится.
- Зачем же колотить по стенам? Это не наше дело, не находишь?
- Ага, вот так всегда – ничего знать не хотим, а потом в новостях – убили ребенка, изнасиловали, ушел из дома и потерялся…
- Намекаешь на мою черствость?
- Не только твою – буркнула Маруся, нервно вытягивая указательным пальцем пружинки отросших кудряшек.
- А если за дело?
Элеонора гневно пыхнула тонкой дамской сигаретой. Лицо пожилой женщины закрыла сизая вуаль дыма.
- Неужели за двойку по математике надо руки распускать? Ты Жирдяева видела? А Мишаню? Это же как под танк попасть.
- Меня в детстве тоже пороли – заметила надменно Элеонора, ловко перемещая тлеющий окурок в другой угол рта. - Как видишь – выросла достойным человеком, еще и твоего отца воспитала. Порядочный гражданин, по-моему!
- Это правда! - согласилась девочка. - Только что-то этот гражданин сбежал с моей матерью аж на Дальний Восток, когда ты к нам переехала. До сих пор в экспедиции, им там хорошо, никто не воспитывает. Вот вырасту – только меня и видели!
- Ты злая девочка!
- Какая есть.
- Послушай, Маруся… Я, вообще-то, здесь по просьбе твоих родителей. Один просто обмирает по рыбалке, где можно рыбу голыми руками ловить, другая что-то там нашла загадочное на Байкале.… Если бы я сказала, мол, ваша дочь, вот и занимайтесь, то…
- Да понятно все! Ты сделала доброе дело, и мы все должны быть благодарными. Так?
- Этого я не просила. Просто время от времени прошу вспоминать, что и у меня, не смотря на преклонный возраст, есть своя жизнь.
Она с новой силой затянулась. Глаза Маруси заслезились:
- Бабуль, зато я – не курю, если что.… Хотя, легко – наглядный пример собственной бабушки перед глазами каждый день.
- Так! Ты мне это – даже не думай! – разволновалась Элеонора, потеряв жесткость.
Она снова затянулась сигаретой и зашлась в лающем кашле:
- Кхе-кхе-кхе…. Я уже жизнь прожила, так что … ты ничего не знаешь. Может, вот с сигаретой-то мне легче было. И вообще – я бросаю, но постепенно. Говорят, если резко расстаться с этой гадкой привычкой, можно располнеть!
Маруся усилием воли подавила смешок. Вот так Элеонора! В свои неполные семьдесят думает о стройности фигуры! Да, таких бабуль еще поискать.… Вместо этого она сказала:
- Тоже мне – оправдание. Что ж теперь – всем так?
- Маруся! Прекрати дискуссию!
- Да все с вами, взрослыми, понятно. Нас учите совершать хорошие поступки, быть полноценными членами общества, вести здоровый образ жизни, а сами.… Вот скажи, бить – значит воспитывать?
- Если ребенок нормальных слов не понимает, можно и ремнем. Лишним не будет.
Маруся уныло опустила голову:
- Ба, неужели взрослые совсем не помнят себя детьми? Свои обиды и страхи?
- Мой преподаватель хлестал учеников по пальцам, чтобы почерк был каллиграфическим, и я ему благодарна.
- Сдался тебе этот почерк! Сейчас на компе все печатается, так что зря терпела. Я просто уверена, тогда, в прошлом, тебе было безумно больно, ты этого препода ненавидела, и скорее всего, обещала не драть своих будущих детей. А потом выросла – и забыла. Отец, кстати, рассказывал про некоторые воспитательные меры в его детстве.
Бабушка повернулась к внучке спиной и сухо заметила:
- Как было, так было. Мой совет – не лезь в чужие дела! Лучше сходи в парикмахерскую, у тебя на голове бардак. И в голове – тоже…
- А ты – бросай курить. Один-один! Счет равный…
Маруся тряхнула головой. Мелкие кудряшки кирпично-медного оттенка рассыпались спиральками, щекоча лицо.
- Да все будет нормально! – фыркнула она, и, потянувшись, вышла на балкон.
С девятого этажа панельного дома открылся незатейливый вид на микрорайон стандартной планировки.
Вдоль бордюров выстроились разномастные машины всех цветов и марок, скрипучие качели и песочницу с навесом в виде пятнистого мухомора оккупировали карапузы, в гаражном кооперативе, частично недостроенном, собрались мастера, терпеливо перебирая промасленные детали.
За блочно-бетонными гаражами в два этажа когда-то были частные дома с кривыми баньками и огородами, пока их не снесли, чтобы построить несколько серых, безликих высоток. По какой-то причине план строительства в полном объеме не освоили (наверное, финансирование прекратилось), и дело остановилось, а часть пустыря, размером с футбольное поле, заросла лопухами, репейником и садовой ромашкой. Как говорится – нет худа без добра. У местной ребятни дворовую территорию отняли любители-автомобилисты, а потому пустырю быстро нашлось применение. Как только сходил снег, мальчишки устраивали между вросшими в землю фундаментами матчи по футболу, а по вечерам жгли костры и пекли развалистую, пропахшую дымом картошку.
А еще была ИГРА. Никто не мог сказать точно, кто ее придумал, но началась она после того, как ковши мощных бульдозеров сровняли ветхие постройки с землей. Играли чаще школьники младших классов, легкие на подъем и любопытные до всего на свете.
Суть игры заключалась в том, чтобы среди густой травы и колючек найти начало запутанного лабиринта, и идти по его извилистым дорожкам, до самого финиша.
Сложность заключалась в том, что не так-то просто найти начало Пути. Чаще всего дети натыкались на обычные тропинки, которые выводили в другой микрорайон города, или просто терялись среди клевера и лопухов. Пацанята упорно шарили по кустам, обдирая коленки и острые локти, потому что каждый верил – он найдет Свою Дорогу. После этого никто не имел права на твою территорию. Для нарушителей, злостных или случайных, сразу приклеивалось прозвище – Тутта-Брутта-Забредутто, пока не откупишься чем-то ценным, вроде окисленной медной монетки давно несуществующей страны или гладким шариком из стекла, через который мир увеличивается и искривляется, как в неправильном зеркале.
С некоторых пор на это непримечательное в целях масштабного градостроения место зачастили военные. Они что-то измеряли, рассматривали в мощные бинокли и, в конце концов, завезли строительные материалы – кирпичи, песок, гладкоструганые желтые доски. Стройка ни у кого не вызвала бы подозрений и дальше, пока территорию не огородили высоким забором, по периметру которого поставили вооруженных часовых. Бывший пустырь стал охраняемым объектом. Дети играть перестали…
Маруся подняла взгляд на небо. Далеко на западе показалась сизая тучка. Девочка сглотнула слюну:
- Ну, вот. Начинается!
Она заметила одну странную особенность. Как только надвигается темное облако с той стороны, так жди неприятностей. Хуже всего, если туча зависает над бывшим оврагом, и тогда тошнотой и слабостью в теле не обойдешься. Что-то влияет на настроение, особенно взрослых. Число наказанных детей увеличивается в геометрической прогрессии. Вопли Мишани подтвердили ее догадки.
- Маруся, сбегай за картошкой! – крикнула из кухни Элеонора.
- А на кино рублей сто подкинешь?
- Не сегодня. Пенсия только в конце недели.
- Ладно! – согласилась неохотно Маруся.
Она натянула коротенькую юбку в мелкую складку (родители привезли из Франции), зеленую, почти канареечного цвета футболку с мультяшной веснушчатой ежихой на груди (копией Маруси), и прибрала непослушные кудряшки под тонкий ободок. Покрутившись перед зеркалом пару секунд, модница смешно сморщила нос и подсчитала веснушки:
- Раз, два, три, четыре… ой… пять, шесть.… Мда-а-а, весна!
И все же, не смотря на россыпь оранжевых крапинок на щеках, и даже лбу, отображением в зеркале она осталась довольна.
- Порядок! А веснушки в этом сезоне в моде!
Нарисованная ежиха блеснула пуговичными глазками. Против такого оптимистического заявления она тоже не возражала.
Девочка схватила тощий бумажник, хозяйственную сумку и выбежала во двор, где ощущение грядущей беды еще больше обострилось. Туча была далеко, и, казалось бы – ничто не предвещало чего-то дурного. Маруся же остро почувствовала в воздухе напряжение.
Заскрипела гнусаво ржавыми пружинами дверь подъезда. На улицу пулей вылетел мальчишка с зареванным, опухшим лицом. Он напоминал перепуганного, желторотого галчонка, который вывалился из гнезда. Растрепанные черные волосы торчали короткими перьями, а порванная майка обвисла, как сломанные крылья… Ребенок летел вперед, ничего перед собой не замечая, и едва не сбил Марусю с ног.
- Эй, Мишаня! Ты чего?
Она поймала его за трясущиеся костлявые плечи.
- Отстань! Пусти! – забрыкался мальчик, пытаясь вырваться.
- Ну-ка, не суетись! – приказала резко Маруся, на правах старшей. - Опять от отца попало?
Мальчик сник, опустив голову на грудь.
- За что?
- Д-д-д-двойку получил. Олюшка сказала, чтобы отец, йик-йик, в школу пришел – пожаловался ребенок, вздрагивая телом.
- Знаю я вашу класуху. Та еще…
Маруся успела прикусить язык. Олюшка, или Ольга Сергеевна слыла в школе как самый строгий и принципиальный преподаватель. Ее даже коллеги побаивались.
- Значит, отец в школе был?
- Аг…га….
Щуплое тело Мишани мелко затряслось от нервного озноба и неуправляемых всхлипов. В нем не осталось ничего похожего на бойкого пацана семи лет.
- Знаешь, нечего тут глаза населению мозолить – вырвалось у Маруси. - Вон, синячище на щеке назревает.
- Домой не пойду! – захлопал испуганно мальчик слипшимися мокрыми ресницами. - Я его боюсь….
- Вот еще! Я же не садист. Пойдем к Сандалику.
Девочка взяла Мишаню за руку и повела в сторону недостроенной очереди кооперативных гаражей.
***
На огромном валуне сидел, вытянув короткие ноги в стоптанных сандалиях, мальчик с непомерно большой головой и раскосыми рыбьими глазами. Он подставил добродушное лицо под солнечные лучи и расплылся в довольной улыбке, как кот, отведавший свежей рыбки. Над ним закружилась, затрепетала шелковыми крыльями флюоресцентно-желтая лимонница и метко спланировала на мальчишкину спину. Издалека бабочку можно было принять за слишком яркую заплатку. Оттого что заношенная курточка была цвета грязного асфальта, то и штопка показалась как бы неуместной, слишком девчачьей.
Эти двое застыли в понятной только им нирване. Сандалик зажмурился, обласканный майским ветерком, а беззаботное насекомое вздрогнуло усиками, посыпая с крыльев волшебной пудрой…
- Привет, Сандалик! – поздоровалась Маруся. - Загораешь?
Мальчик открыл глаза и проморгался:
- Маруся!
Девочка подтолкнула в спину оробевшего соседа:
- Вот, прошу любить и жаловать – Мишаня, мой сосед по лестничной площадке, и между прочим - уже ученик 1-го класса.
Мишаня открыл рот от удивления. Он никогда не видел таких людей! Перед ним стоял низкорослый, с наивным, добрейшим взглядом упитанный… то ли мальчик, то ли старичок в куцых штанах, приглаживающий огненно-красный пучок жидких волос на макушке. Маруся перехватила его удивление:
- Это Сандалик, «солнечный» ребенок!
Мишаня шмыгнул носом.
- Не понял? Ты слышал что-нибудь про «солнечных» детей?
- Не-а! – признался честно Мишаня. - Он больной?
- Еще чего! – возмутилась Маруся. - Сандалик нормальный, хотя… он необычный, но это не значит – инвалид. Сандалик – это душа!
Мишаня мало что понял и на всякий случай крепче сжал Марусину руку.
- Ты не бойся, – сказала девочка. - Он тебе поможет.
- Чего мне помогать-то? – надул щеки мальчишка.
- А сам не видишь? Щека распухла, даже отметины от отцовских рук остались, губа разбита… У тебя нос, похоже, перебит!
- Ну, и что? Заживет, первый раз, что ли... А горбинка – это с детства, я с таким носом родился…
- Ты что – отца еще и выгораживаешь? Даже не думай! А к Сандалику все ребята ходят. Он знаешь какой!
- Как дурачок? – прошептал Мишаня.
- Эх, ты… Рядом с ним любая боль проходит, и синяки через день пропадают. Сандалик просто свою руку на рану положит, и кровь останавливается.
- А-а-а, он доктор!
- Почти, только по части детских обид и страхов. Ему все-все можно рассказать, потому что он умеет любить и понимать по-настоящему.
- Зачем?
- Чтобы остаться нормальным человеком. Вот тебя отец лупасит раза три в неделю, тебе же плохо? А потом ты сам дерешься, я видела. В тебе агрессия живет, а Сандалик просто улыбнется, и на душе становится легко. Драться не хочется, потому что обиды нет и злости. Понял?
- Не знаю, – выдохнул Мишаня, косясь на улыбающегося Сандалика.
- Ой, я ж забыла, мне за картошкой бежать надо! Сандалик, пусть Мишаня с тобой побудет?
Сандалик протянул к мальчику короткие пухлые руки:
- Он – мой друг! Мы будем играть!
- Вот видишь – все отлично! – успокоилась девочка.
- Эй, я с ним не останусь!
На глаза Мишани навернулась новая порция слез:
- Маруся, не уходи-и-и…
- Я скоро. Сандалик тебя в обиду не даст.
Мальчику ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. Возвращаться домой означало угодить под горячую руку отца еще раз.
- Все, я убежала!
***
Маруся про странности Сандалика не солгала. Мишаня не первый, кто попал под его защиту от родительского воспитания.
Впервые заметили «солнечного» мальчика строители гаражных боксов. Странное дело, но ни у кого не возникла мысль обидеть неуклюжего, но всегда улыбающегося ребенка без определенного возраста. На любую грубую реплику Сандалик отвечал одной фразой:
- Ты – хороший! Я тебя люблю!
Это обезоруживало даже самых отъявленных грубиянов и циников. Он радостно бежал к незнакомым, чтобы поздороваться или показать божью коровку, что ползла по рукаву старой курточки. Открытый взгляд космических зеленых глаз обволакивал любовью одинаково и кошку с ободранным хвостом, и подвыпившего мужичка, что прилег отдохнуть на полпути до дома. Рабочие, так и не закончив объект, уехали, а Сандалик остался. Вот тут-то к нему и потянулась ребятня со всего микрорайона, потому что он умел с ними общаться. Одному смастерит летучий самолетик, другому газетную треуголку, как у Наполеона, а то и настоящий тугой лук с острыми стрелами.
Больше всего удивляла его способность лечить многочисленные ссадины и разбитые коленки. Приложит подорожник к ране, что-то пошепчет, и смотришь – на другой день как рукой сняло.
На жизнь Сандалик зарабатывал тем, что время от времени носил ящики с овощами на местном рынке, да и ребятня не забывала угостить друга горячим пирожком или толстым бутербродом с «докторской». Почему-то никто ни разу не поинтересовался – откуда он пришел и где его семья. Сам он старался эту тему не поднимать и в ответ на все вопросы широко улыбался. Ребята смекнули – раз не хочет, не надо лезть в душу. Это закон.
Именно поэтому Маруся с легким сердцем оставила малолетнего Мишаню на попечение Сандалика.
***
- Самая вкусная картошка у Лиды! – вспомнила девочка совет Сандалика, когда попала на гудящий как пчелиный улей рынок. Она покрутила головой в поисках всем известной продавщицы и уверенно пошла в крайний ряд от входа.
Картошка и правда оказалась сортовой – чистая, с кремово-желтой кожицей и мелкими крапинками, похожими на Марусины веснушки.
- Бери, бери! Рассыпчатая, как раз для пюре – посоветовала тетя Лида, вываливая в сумку Маруси ходовой товар.
- Спасибо. Ой, тяжеловато только…
- Давай помогу!
Кто-то подхватил Марусину поклажу и уверенно понес на выход.
- Эй, сто-о-ой! – перепугалась девочка, догоняя воришку.
- Стою.
Незнакомый мальчик невозмутимо оглянулся на запыхавшуюся Марусю:
- Успокоилась? Тогда пошли.
- Очуметь! – воскликнула Маруся, почему-то безропотно подчиняясь грабителю. Она просканировала его с ног до головы. Первое, что бросилось в глаза – обожженная правая часть лица и шеи со свежими, розово-серыми рваными рубцами, и только потом – футболка-поло, шорты, загар – ровный, шоколадный, как после отдыха на море.
- Нездешний! – сделала она про себя вывод. - Жалко человека…
- Рассмотрела? – спросил мальчишка, уверенно смотря в глаза Марусе.
Она смутилась:
- Вот еще! А ты чего чужое имущество хватаешь?
Судя по реакции, мальчик жалости не выносил, и ждал нормального, человеческого общения. Маруся выдохнула:
- Фу-у-у…
- Не хватаю, а оказываю посильную помощь. Кстати, я тебя знаю. Ты – Маруся, из первого подъезда.
- И что? Это повод?
- Я живу в четвертом. Нам квартиру в вашем доме дали, служебную.
- Это как?
- Мои родители – медики. Мы раньше жили… служили на юге, в горах, а потом часть расформировали, и нас в ваш город направили.
- Ясно, что ничего не ясно, – подбоченилась Маруся. - Не вижу связи.
- Я подумал, идти-то нам одной дорогой. Почему бы не помочь, я же мужчина.
- Ох, уж и мужчина?
- А что? Меня отец научил: девочки должны с детства понимать, что таскать тяжести – это удел сильного пола.
Фраза от мальчишки прозвучала очень убедительно и правдиво. Маруся раскраснелась и торопливо защелкала каблучками босоножек по тротуару: цок-цок-цок…. Паренек, в свою очередь, успокоился: получилось!
Ну, не признаваться же, в самом деле, что девочка понравилась, очень-очень. Вот прямо с первого взгляда, а потом со второго, и с… За пружинистые кудряшки с медным отливом, за веснушки, за… Были бы рядом друзья, уж точно не упустили случая подразнить, типа – Серега втюрился! Если бы они знали – это же самое простое. А вот ты наберись храбрости, попробуй подойти, завяжи разговор, когда ноги не сгибаются в коленях, и язык распух, будто его пчелы покусали. А если она возьмет и скажет: «Овали!» Или как это умеют делать девчонки – посмотрит снисходительно из-под длинных ресниц, вроде – гуляй, мальчик… Может, он эту встречу сто тысяч раз в голове проиграл: как найдет предлог, что скажет, чтобы выглядело правдоподобно, да все случая не было. А тут сама Судьба их свела, и получилось все само собой, даже придумывать ничего не надо.
Опасения Сергея оказались напрасными. Маруся просто, без манерности спросила:
- Если уж ты меня знаешь, может – представишься?
- Сергей, – сказал уже без тени смущения мальчик.
- Так вы навсегда к нам?
- Не знаю. Расскажи, что у вас тут интересного?
- По сравнению с югом и морем – ничего! Обычный город.
- Причем тут море?
- Я же вижу – ты вон как загорел, а у нас только конец мая.
- Не угадала. Я же говорю - на море не был, скорее… в горах.
- Тоже неплохо – позавидовала девочка.
- Не говори, чего не знаешь. Так что - во дворе ребята хорошие?
- Да всякие, но, в общем, - нормальные. А как Сандалик появился, так вообще сдружились.
- Странное имя – хихикнул Сергей.
- Имя как имя. Ты просто его не знаешь.
- Так расскажи!
- Я сегодня одному обормоту уже рассказывала про Сандалика, да, наверное, слишком сложно для его юного возраста. С Сандаликом пообщаться надо, чтобы понять. Он чувствительный очень, чужую боль через себя пропускает и, как антенна, ловит беду. К нему все ребята липнут.
- Познакомишь?
- А я как раз к нему и иду. Надо Мишаню забрать.
- Это еще кто?
- Потом поймешь. Я вас познакомлю.
Дети сошли с тротуара на узкую, каменистую тропинку, которая и вывела к гаражным боксам.
- Мишаня! Сандалик! – крикнула зычно Маруся. - Я пришла!
Из темноты бетонного «недостроя», крепко держась за руки, вышли двое – малолетний Мишаня и Сандалик.
- А у меня щека уже не болит! – кинулся радостно в объятия Маруси сосед.
- Чудно. Чем занимались?
- Это тайна! – блеснул счастливыми глазенками Мишаня.
Не прошло и часа, как затравленный, испуганный пацаненок превратился в обычного человека. Хотя нет – в человека с тайной. Маруся обратила внимание, что Сергей внутренне собрался, как закрученная пружинка. Она посмотрела на него, на Сандалика, и не выдержала – съехидничала:
- Ты что, испугался? Кто-то себя мужчиной называл!
- Я таких детей знаю, – сказал вполголоса Сергей, кивая на Сандалика. - Мама работала в реабилитационном центре, где их называли Даунами.
- А лучше – солнечные дети! – поправила его Маруся.
- Да, - согласился мальчик, не отрывая взгляда от Сандалика. - Давно он здесь?
- С начала весны. А какая разница?
- Во-первых, непонятно, как он один живет. Они же зависимые от родителей или воспитателей. Я от мамы слышал, что Дауны, то есть… солнечные дети появляются там, где критическая масса зла зашкаливает. Про это мало кто знает, но где война или терроризм – люди озлобляются, им не хватает тепла, добрых слов, и почему-то рождаются… такие ребята.
- Какая связь?
- Прямая. Эти дети всегда остаются на уровне маленьких, с открытым сердцем. Они вроде баланса добра и зла. Везде кровь льется, плач, а тут дети, которые, несмотря ни на что, всех любят… Я их видел, там… На войне…
- Ну, уж… А ты, что, по-настоящему войну видел?
- Думаешь, вру?
Сергей посерел лицом:
- Один раз даже попал под бомбежку.
- Страшно, – поежилась Маруся. - Хорошо, что от нас это все далеко.
- Хорошо бы! – хмыкнул Сергей. - Если в вашем городе есть что-то особо важное, представляющее ценность для террористов, они и сюда доберутся.
Маруся отмахнулась:
- Ой, да что у нас тут… Хотя...
Маруся вспомнила про тучу, которая к этому часу расползлась чернильной кляксой, закрыв половину неба. В животе неприятно захолодило.
- Знаешь, у нас, конечно, нефти и газа нет, чтобы за них террористы бились, но странностей хватает.
- Каких?
Маруся испуганно огляделась по сторонам:
- Можешь считать меня полной дурой…
- Это еще успеется!
- Сам такой! – огрызнулась девочка.
Она не обиделась и рассказала в деталях о странном ощущении опасности от одного вида обычной тучи.
- Ты это серьезно? – не поверил Сергей. - Когда погода меняется, у многих людей давление повышается или суставы болят. Мама чаще выезжает на звонки пациентов, особенно пожилых, я точно знаю. Ты-то вроде еще ничего…
Маруся в другой раз не упустила бы случая ответить тем же, но сейчас почему-то настойчиво продолжила:
- Ага! А эта стройка в овраге?
- Причем тут это-то! – застонал Сергей.
- Туча возникает на чистом-чистом небе, и никогда не бывает дождя или молний с громом. Она зависает над оврагом часа на два, а потом пропадает. Именно в это время сердце бьется как бешенное, и хочется спрятаться или убежать, куда глаза глядят.
- М-да-а-а! – протянул Сергей. - Дело, видно, и правда непростое. Надо разобраться!
- Да сколько хочешь! – разрешила великодушно Маруся. - А мне домой пора, да и Мишане.
Мишаня уходить не хотел. Он подружился с Сандаликом и категорически отказался покидать нового друга.
- С ним весело! – признался ребенок.
- Ну, не знаю – развела руками Маруся. - А чем вы будете заниматься?
- Сандалик кучу историй знает!
- Да? И о чем же?
- Например, про сандалики. Они живые.
- Вот еще! – фыркнула недоверчиво Маруся. - Такого не бывает!
- Ага. Сама посмотри.
Мишаня ткнул пальцем в сторону Сандалика, который как ни в чем не бывало качал, как ребенка, драную обувь.
- А-а-а-а! Баю-бай! Спи, сандалик, засыпай!
- Ну, вот! – расстроилась Маруся. - Как вам такое чудо природы?
Сергей улыбнулся:
- Дауны живут в своем мире, просто их понять надо. На самом деле непонятно, чей мир лучше – наш или тот, в котором живут «Сандалики».
- Ой, ты тоже – того! – покрутила пальцем у виска Маруся.
Она повернулась, и складки на ее юбке колыхнулись волной из стороны в сторону. Сандалик добрый бесконечно, но тут уж ты совсем загнул. Так что будем с Мишаней делать?
- Пусть идет домой – предложил Сергей. - Все-таки у Сандалика может резко измениться настроение, или еще что-то. Они же непредсказуемые.
- Ты все правильно говоришь – зашептала ему на ухо Маруся. - Только Мишане идти сейчас некуда.
- Почему?
- Да отец дома буйствует! Так бывает каждое воскресенье. А матери вообще нет.
Сергей наморщил лоб, поскреб затылок и воскликнул:
- Я гений!
- Очень смешно! – скривила губы Маруся.
- Да, правда, я знаю, что делать. Пусть Мишаня ко мне идет. Мы же в одном доме живем, и мои предки до утра на дежурстве.
- Вариант неплохой. А если отец Мишаню искать будет?
- Ты их семью знаешь?
- Немного.
- Позвони отцу и отпроси Мишаню как бы к себе, вроде – на ночевку.
- Слушай, он же не поверит! Мишаня – мелкотня, что у меня с ним может быть общего?
- А ты будь убедительной. Ну, к примеру, можно сказать, что ты сказки читать будешь. Тебе в школе поручили общественное задание.
- Блин, как-то не очень складно! – засомневалась Маруся. - Тем более мы с отцом Мишани враги.
- Думай!
- Я тоже гений! – подпрыгнула на месте Маруся. - Я скажу, что Олюшка в курсе!
- Это кто? – наклонил голову к плечу Сергей.
- Да классная Мишанина. Такая злюка!
- Смело! – одобрил Сергей план Маруси. - А если…
- А никакого - если! Если что, скажу, что проявила инициативу по работе с младшими классами, мы же все равно у них вожатые. Я бы к себе взяла по-настоящему, но у меня… Элеонора.
- Кто-кто?
- Бабушка! Она знаешь какая…
- Как Олюшка?
- Еще чего! Олюшка от природы стерва, или от одиночества. Ей уже за сорок, а она замужем не была. Вот и бесится. Сам понимаешь – человек без семьи дичает.
- Точно!
- А Элеонора… Она как ежик. Внутри безумно всех любит, и меня, и маму, и конечно – моего отца, своего сыночка единственного, но никогда не показывает настоящих чувств. Колючки выпустит, ну, и как к такой близко подойти? Сама от этого страдает, но упертая же. И вообще - у нее свои виды на воспитание.
- Пуританские?
- Вроде того…
- А родители твои… Они где?
- Сбежали, как говорит Элеонора. Вообще-то они часто в экспедициях бывают, собирают народное творчество. Забытые песни предков, сказки, предания. В этот раз по Дальнему Востоку путешествуют. На Байкале были.
- Ух, ты! – восхитился мальчик. - Байкал считается священным озером. Там шаманы бьют в бубен и общаются с Духами.
- Мама писала, что это место Силы, только я не поняла, что это такое.
- Сакральное место, где концентрируются потоки энергий. Многие люди пользуются этим, чтобы здоровье улучшить, набраться сил, а есть такие, которые в себе находят скрытые возможности.
- Типа ясновидения?
- Не обязательно. Может быть – информацию получают. Недаром в таких местах храмы строят, монахи живут.
- И откуда ты все знаешь?
- Да по телевизору программа была. Я запомнил.
- Вот бы у нас нашли место Силы – размечталась Маруся.
- Их много – на Кавказе, В Сибири, на Урале…
- Знаешь, а у нас – Пустырь! Вот, правда – там у всех хорошее настроение, чувствуешь себя в полной безопасности.
- Может, это геопатогенная зона?
- Похоже на правду! Говорят, раньше тут деревенька была, и довольно странная.
- Чем же?
- Как бы это сказать… Она посторонних не пускала! Ну, то есть не она, конечно, но по какой-то причине приезжие объезжали ее стороной. Ходили слухи, что среди бела дня, на широкой улице заблудиться можно было, как в трех соснах. Местные частенько гостей на дорогу выводили, чтобы не плутали. А вот на детей это нисколечко не действовало. Зато потом появилась ИГРА.
- Интересно! – согласился Сергей. - Наверняка, что-то еще местные знали…
- Ясное дело! Правда, теперь-то уже все равно – ни деревни, ни жителей. Расселили всех. По разным районам города. Хотя, если бы кто-то серьезно этим феноменом заинтересовался, то наверняка кое-что интересное раскопал.
- Кто знает – может уже … поэтому и огородили.
- Опять все к одному…
- Хотя, пустырь и забор – что-то очень непонятное. Может, там будет обычная стройка?
- Ага! Зачем тогда охрана?
- Ну, этого я не знаю… Как вариант, пустырь – отличное место для полигона, а уж для каких целей его можно использовать, можно только гадать.
- Ладно, к нашей теме - Мишаню к себе пригласить не могу, сам понимаешь.
- Да вообще не проблема! Мишань, ты как к яичнице относишься? – обратился Сергей к мальчику.
- Отлично отношусь!
- Тогда приглашаю на ужин, плавно перетекающий в ночевку на диване. Только, чур – не пинаться и одеяло на себя не перетягивать!
- Ура-а-а! – завизжал мальчик. - А мультики будем смотреть?
- Куда же мы без мультиков…
Маруся хихикнула, а Сергей незаметно показал ей кулак.
- А с Сандаликом можно?
Сергей покачал головой:
- Пожалуй, он не согласится. Давай у него спросим?
Мальчик Даун все это время качал сандалии и на предложение ребят простодушно улыбнулся:
- Сандалики спят. Они устали.
- Ясно? – спросил Сергей, обращаясь к Мишане.
- Ага!
Сандалик остался, махая вслед друзьям свободной рукой. От ветерка красный хохолок на его голове колыхнулся, как пламя маленькой свечи.
2
Пока Мишаня уплетал за обе щеки чуть подгоревшую глазунью с ломтиками ветчины, Сергей о чем-то сосредоточенно раздумывал.
- Сереш, а ты пошему не кушаешь? – спросил с набитым ртом мальчик. - Вкушно ше…
- Что-то аппетита нет. А ты давай, не стесняйся, лопай, если что – будет добавка.
- Не-а, – погладил себя по набитому животу Мишаня. - Я больше не могу!
- Понравилось? Обычная же еда…
- Это тебе – обычная, – нахмурился мальчик. - У нас дома только бутерброды и курица-гриль.
- А что – отец не готовит?
- Как же, будет он… С утра я еще сплю, потому что занятия во вторую смену, обед в школе, а вечером он под пиво рыбу берет, или…
- Ну, ясно, – перебил его Сергей. - Извини, а долго ты без мамы?
- Я ее не помню. Отец никогда ничего не рассказывает.
На глазах Мишани сверкнули прозрачные линзы слез.
- У меня только фотка есть…
Он аккуратно достал из кармана потертых шортиков маленькую фотографию, какие делают на паспорт. Сергей протянул руку:
- Можно?
- Держи.
На Сергея с карточки смотрела смуглая, горбоносая женщина с тонкими чертами лица и распущенными до плеч черными волнистыми волосами....
Продолжение читайте в следующей статье .
.jpeg)
