Врачи убеждали родителей отказаться от малышки, говоря, что ребенок с синдромом Дауна только свяжет по рукам и ногам. Но папа с мамой забрали дочку домой и не напрасно… Сегодня Ольге Чобур уже взрослая девушка, которая прекрасно играет на фортепиано, сочиняет стихи, рисует, пишет книгу. В гостях у Ольги побывала корреспондент портала «Провинция.ру».
«В прихожей нас встретила маленькая девушка с добрым круглым лицом и смеющимися глазами. В квартире сладко пахло булочками. Обстановка гостиной напоминала музей: старинный гарнитур, обитый муаровым бархатом, кофейный сервиз на овальном столике, резной шкаф, книжные полки и вышивки на стенах. Над фортепиано фотография Олиного отца, известного киноактера 40–50– годов Вольдемара Чобур. На журнальном столике – портрет Олиной мамы, Людмилы Астаховой.
И вот с полным подносом вкусностей появляется сама хозяйка.
– Оля, ты сама всё печешь? – интересуюсь я.
– У меня раз на раз не приходится, могу и соды переложить, – смеется Ольга. – Так в этот раз покупные. Я, конечно, сластена, чтобы не вылететь из бюджета, приходится ограничивать такие покупки.
Бюджет – это одно из слабых Олиных мест. Пенсия у нее небольшая, около 9 тысяч рублей, и каждый месяц социальные педагоги помогают планировать траты. Но как бы ни старалась Оля быть аккуратной, один конфуз все-таки произошел. Как-то в середине месяца она осталась без копейки, не удержалась и накупила своих любимых пирожных.
– И на «старуху» бывает проруха, – смеется Ольга сама над собой. И чувства юмора, скажу вам, девушке не занимать.
В своей книге «Свет всем людям» Оля вспоминает случай, когда мама пыталась научить ее ездить самостоятельно в автобусе. «На этом деле я и погорела, – пишет Оля. – Все испортил первый же пьяница с остановки. Я решила, что от него либо ушла жена, либо умерла от болезни. Не может же человек так просто пить, как верблюд. Мне стало жаль его, и я заплакала. «Ты чего рыдаешь?» – удивился алкаш. «Извините мою жалость и любовь к вам, но, по-моему, у вас такая горькая жизнь. Поэтому вы и пьете». Что тут было с пьянчугой! «Да! Наконец-то меня кто-то понял!» Ну как меня отпускать одну? Так ведь целую шайку пьяниц и бомжей могу привести домой».
Мама Оли, Людмила Астахова, с болью в сердце наблюдала, как ее дочка от великой душевной доброты готова отдать любому нищему последние деньги.
– Мама умерла два года назад, вот в этом самом кресле: я ее больную перевела из спальни сюда, усадила, укрыла пледом и включила телевизор, – вспоминает Ольга. – Она умерла тихо-тихо, во сне. Мне сейчас очень её не хватает. Она хоть и сильно болела, сердце было слабое, но до последнего шутила и пыталась меня ободрить. Я уже пережила две смерти – папину и бабушкину, поэтому не испугалась. Просто положила голову к маме на колени и долго так сидела.
Своему другу и куратору, Марьяне Соколовой, Оля позвонила лишь после шести вечера: «Мама преставилась...» Она знала, до какого часа длится рабочий день и боялась тревожить людей.
О своей счастливой жизни с мамой Оля рассказывает с удовольствием. Родилась она в Петербурге. Их было пятеро. Папа Вольдемар Чобур, известный киноактер; мама Людмила Астахова, кандидат наук, химик; бабушка Екатерина Васильевна, учительница; дедушка Григорий Алексеевич, военный моряк. Людмила Григорьевна родила Олю поздно, в 38 лет. Это был ее единственный ребенок и как бы не уговаривали врачи оставить Олю в роддоме, родители забрали девочку домой.
«Наша красивая японочка» – называл папа дочку и души в ней не чаял. С самого начала Олю стали воспитывать как здорового ребенка. Мама занималась по 5 часов в день физкультурой, бабушка читала стихи. Любовь и забота сделали чудо: в 6 месяцев Оля уже сидела, в 10 – пошла, а к двум годам стала разговаривать. В это время умер папа. Она с криком: «Папа, папа!» бросилась к двери кабинета, но он был закрыт. Вольдемар Яковлевич как раз в это время скончался в больнице от последствий инсульта.
После его смерти Оля до 3,5 лет не сказала ни слова. Людмила Григорьевна и бабушка подготовили Олю к первому классу, и в 7 лет Оля пришла в обычную школу. Но школьный медик выяснила Олин диагноз и потребовала перевода в коррекционную школу.
Там учителя взяли Олю сразу же в третий класс и очень жалели, что ей не позволили закончить обычную школу. «Коррекционка» перекрыла ей все пути к дальнейшему образованию. Но чуть позже девочка устроилась через биржу труда в исторический архив наборщицей и делала лишь 4 опечатки на 400 листов. Она продолжала учиться: английский язык, компьютер... Между тем мама оставила научную карьеру и всю оставшуюся жизнь посвятила работе в Лиге жизненной помощи людям с проблемами развития.
Незадолго до смерти Людмила Григорьевна переехала с Олей в Псков, так как знала о своей болезни и была уверена, что кураторы Межрегиональной ассоциации «Равные возможности» помогут дочке. После смерти мамы Оля осталась жить в квартире, но для этого ей пришлось сдать экзамены в другой, тренировочной квартире, где производственно-интеграционные мастерские организовали сопровождаемое проживание. Там таких людей как Оля обучают самостоятельно мыть посуду, прибирать в квартире, готовить, стирать, гладить и всем остальным премудростям.
Сегодня у Оли по всей квартире висят листки: «Как мыть посуду», «Как чистить унитаз». Она честно признается, что порой забывает помыть кружки. И ещё ей тяжело рассказывать, как она рассчитывает свою пенсию. Но зато когда я попросила собеседницу сыграть что-нибудь, девушка села за инструмент и сыграла, напевая, детскую песенку, «Если друг оказался вдруг» Высоцкого и ещё какую-то пьесу. Видимо, от папы ей передались актерские способности, и она с удовольствием разучивает роли в театре «Я и ты». У Оли отличная память, чувство юмора, а еще она прекрасно декламирует и пишет стихи.
На вопрос, как девушка проводит вечера, о чем мечтает, Ольга ответила, что не скучает. Ей есть чем заняться: слушает музыку, пересматривает фильмы своего отца, читает, пишет, рисует, крутит педали на велотренажере... Ей даже в окно на звезды смотреть интересно. И хоть мечтает она, как все девушки, о любви, но понимает, что это непросто. «Два сапога должны быть парой, а он совсем с другой ноги, – признается окружающим в своих стихах Оля. – Тебя постигнет Божья кара. Любовь, дружок, не пироги. Его не испечешь, как хочешь. Придется, видно, потерпеть. Тогда огонь любви, быть может, в другом сумеешь ты разжечь. И я решила не влюбляться. И я решила подождать. Чтоб сердцу с сердцем повстречаться, наверно, надо время дать».
